– Ей тоже барон угрожал? – оживился мальчик.
– Да, к несчастью. Все же Кристен обязательно вспомнит свою младшую сестричку.
– А если нет?
– Быть не может! – упрямо возразила Джиллиан.
Прошло несколько долгих минут благословенной тишины, прежде чем мальчик снова принялся за свое.
– А знаешь что? – в сотый раз повторил он.
– Ну что, надоеда?
– Я запросто могу болтать на твоем языке, потому что мама меня научила, хотя папа ругал ее за это и говорил со мной только по-гэльски. Даже не помню, откуда я его запомнил. Сам собой в голову влез, должно быть.
– Ты просто молодец и сообразительный малый.
– Так и мама сказала. Гэльский язык ужасно трудный, потому что многие кланы по-своему произносят слова, и их трудно понять, и к тому же много времени уходит на то, чтобы вызубрить всякие новые выражения. Дяде Бродику приходится говорить со мной на наречии моего клана, иначе я никак не соображаю, о чем он толкует. Но даже если ты и понимаешь их язык, это все равно не важно, потому что с тобой никто и слова не проронит, пока дядя не разрешит.
– Но почему?
– Да ведь ты англичанка, – пояснил ребенок, раздраженный ее непонятливостью. – Ой! Уже темнеет! Ты и темноты боишься?
– Нет, успокойся.
Он страстно желал, чтобы девушка обняла его и привлекла к себе, но все намеки до нее не доходили. И наконец мальчик, доведенный до отчаяния, взял ее руку и положил себе на плечо.
– Ты пахнешь совсем как моя мама.
– Как именно?
– Хорошо, – прерывающимся шепотом признался мальчик, очевидно, измученный тоской по дому. – Может, барон и не найдет нас…
– Либо он, либо его воины обязательно увидят веревку, обмотанную вокруг валуна, – мягко напомнила Джиллиан.
– Не хочу назад! – охнул мальчик и разразился слезами. Джиллиан наклонилась над ним, пригладила непокорные локоны и поцеловала в лоб.
– Тише, дорогой, обещаю, все будет хорошо. Я обязательно найду способ тебя выручить.
– Но ты всего лишь женщина! – зарыдал малыш.
Господи, как отвлечь его и вселить в сердце ребенка надежду? Его рыдания были для нее настоящей пыткой, и она, окончательно потеряв голову, выпалила:
– Ты знаешь, что такое покровитель?
– Все равно что защитник, – всхлипнул ребенок, вытирая кулачками слезы. – Сначала у меня был один защитник, а потом дали другого. В нашем клане каждый малыш получает защитника с самого рождения. Тот должен присматривать за мальчиком или девочкой, чтобы с ними не случилось ничего дурного. Раньше моим опекуном был Энгус, но потом он умер.
– Мне очень жаль, – покачала головой девушка. – Уверена, что Энгус был настоящим защитником.
Силы Джиллиан были на исходе, а пустая болтовня утомляла ее еще больше. Рука горела и пульсировала, словно охваченная огнем. Но она преисполнилась решимости занимать ребенка беседой, пока тот не задремлет.
– Позже мне назначили нового защитника, – продолжал он. – Папа долго-предолго над этим раздумывал, потому что желал выбрать мне самого лучшего, такого же сильного и неукротимого, как у Грэма.
– Грэм? Кто это?
– Мой брат, – отмахнулся мальчик.
– И кого же в конце концов выбрал твой отец?
– Своего друга, – сообщил парнишка. – Он могучий воин, знатный лэрд и знаешь что?
– Что? – улыбнулась девушка.
– Еще он ужасно грозный. И это самое главное. Поэтому папа считает, что лучшего опекуна не найти.
– Только оттого, что он грозный?
– И еще сильный, – добавил мальчик. – Может расщепить дерево одним взглядом. И потом он бывает жесток, только когда требуется. Так дядя Эннис твердит.
