Ромашка цвета бордо - страница 21

В МГЛУ помимо вышеописанных трудностей постижения языка продолжилась упомянутая в начале повествования чехарда с именем. Здесь я на Жоржа уже не откликался, по привычке представляясь всем Юрой. Жестокая расплата не заставила себя ждать: я не мог сдавать сессии. Доходило до смешного, преподаватели отказывались ставить отметки в зачетку (в которой отсутствовала фотография!), якобы выписанную на совершенно другого человека. Всякий раз приходилось дополнительно предъявлять студенческий билет. В тот момент я оценил и полюбил фильм «Москва слезам не верит», создателям которого безмерно благодарен за многократно спасавшую меня в разных жизненных ситуациях фразу «Георгий Иванович, он же Гога, он же Гоша, он же Юрий, он же Гора, он же Жора!». Этой цитатой я прикрывался бессчётное количество раз, без неё моя жизнь была бы не в пример сложнее.

Инъяз стал очередным «именным» водоразделом: все, с кем познакомился в университете, стали последним поколением моих знакомых, которые знали меня исключительно Юрой. Дальше деваться от сочетания «Георгий Викторович» было уже некуда. Лишь самые близкие из новых знакомств посвящались в мою «страшную тайну» и внутренний дуализм, достойный странной истории доктора Джекилла и мистера Хайда, если ещё существуют люди, читавшие и помнящие эту готическую повесть шотландского писателя Роберта Стивенсона.

Первые в жизни небольшие, но честно заработанные деньги мне принёс французский язык. Дело было так.

В 1998 году в Москве проходили Первые всемирные юношеские игры, на которые усиленно набирали волонтёров из числа студентов московских вузов. Естественно, мы чуть ли не половиной курса записались на это многообещающее мероприятие. Все жаждали получить столь вожделенную практику и, конечно же, поработать непременно с командой Франции. Увы, франкофонов оказалось много больше, чем французов и даже чем франкоязычных делегаций вообще.

Это стало ясно, когда отобранных организаторами волонтёров собрали на стадионе «Олимпийский». Кого там только не было! Мы с девчонками приехали одними из первых и заняли стратегически удобную позицию, чтобы наблюдать за теми, кто прибывал на собрание. Вот стройными рядами прошли ребята из технических вузов. Вот чуть не строем промаршировали одетые в гражданское курсанты какого-то военного университета. Инязовских переводчиков мы заметили издалека – те шли галдящей расхлябанной толпой, таща по полу на длинных ремнях сумки. Срам и позор, никакого вида! Следом чинно шествовала группа весьма прилично одетых людей, часть в костюмах, некоторые даже при галстуках. «МГИМО!» – догадались мы. Кто ещё в этой аудитории мог выглядеть столь же презентабельно? Совершенно другой уровень! Мы с некоторой брезгливостью глянули в сторону «своих», которые продолжали шуметь и мельтешить даже на трибуне. Куда этим оборванцам до элитных мгимошников?!

Народу набирали много, пообещали всем выдать специальную форму и даже немного заплатить за каждый день работы. Главное – студентов языковых вузов обещали поставить на делегации, работать со спортсменами и тренерами. Такая перспектива невероятно воодушевляла.

Набранных переводчиков оказалось в избытке. Лучших франкофонов действительно ставили на французов. У нас повезло двум или трём девочкам-отличницам. Остальных раскидывали по другим делегациям или спортивным объектам. Я каким-то непостижимым образом оказался в гостинице «Измайлово», являвшейся одним из мест проживания участников Игр. Со мной там не знали, что делать, поэтому направили в… гостиничный тренажёрный зал на случай захода туда иностранцев. Расстроило меня сие обстоятельство невероятно! Вместо языковой практики я получил никому не нужное стояние возле тренажёров, ибо спортсмены туда не заходили, предпочитая тренироваться в местах проведения соревнований.