Я арендовал дом на холме, с балконом и видом на вечно зелёные пальмы. Арендовал на имя несуществующего Василия Мартыненко. У него не было прошлого. У меня было слишком много. Я – Евгений – существовал в этом доме как призрак, ходя по комнатам, где не осталось даже моей тени.
Я пробовал жить. Смотрел сериалы на испанском. Вникал в правила местного волейбола.
Даже пробовал медитировать, но в голове всплывал всё один и тот же образ.
Иванов. Иванов – с его ледяным лицом, с его голосом, похожим на официальное письмо, с его фразой: «Всё будет нормально. Если что – я решу». А если не решит?
А если забудет? А если я – просто строчка в уравнении, которая уже сокращена до нуля? Всё чаще мне снился один и тот же сон.
Я стою в зале суда. На мне – белый костюм. На голове – табличка “эксперт”.
Я говорю присяжным: Я не знал, что деньги ушли. Они кивают. А потом один из них поднимается – и это мой отец. И говорит: «Ты всегда знал. Ты просто подумал, что ты умнее всех».
Я просыпался в холодном поту, хотя в комнате было +28. И кондиционер гудел, как совещание в мэрии. Аргентина – это вечное лето. Но если ты живёшь в бегах, лето становится засадой.
Ты не можешь: выйти в ресторан – вдруг кто-то узнает лицо; купить кофе – вдруг на кассе работает русская студентка; сказать "спасибо" по-русски – вдруг это будет последнее, что ты скажешь.
Ты живёшь, как призрак. Тени нет. Следа нет. Но страх идёт за тобой, как пес, которому не дали кость.
Однажды пришла СМС. С неизвестного номера. Без точки. Без подписи.
– “Семён, они снова спрашивали. Молчала. Всё по плану.”
Семён – мой код. Жена – мой последний бухгалтер. Когда я уезжал, она обняла меня.
Не как мужа. Как сейф с кодом доступа. Губами к щеке. Руками к инкассации. Я не злился. Просто знал: она любит меня ровно настолько, насколько я решаем.
Иногда я выходил к океану. Смотрел, как чайки орут без повода. И думал: «Может, всё забудется? Может, пройдёт срок? Может, я – просто ошибка в памяти?».
Однажды ко мне подошёл старик. Седой. Чистый. В шляпе.
– Вы кого-то ждёте? – спросил он по-английски.
Я ответил:
– Нет. Я жду, когда всё забудется.
Он кивнул. Как врач, знающий диагноз, но не способный вылечить.
Прошло две недели.
Пришло письмо. На электронку, которую никто не знал.
Тема: пусто.
Тело: – “Готовься. Время заканчивается. Уехал – не значит исчез.”
Без подписи. Без IP-следа.
Я читал и чувствовал, как внутри всё становится тяжёлым, как бетонный люк с надписью «Донстрой-2022».
Они нашли меня. Или почти. Или – хотят, чтобы я так подумал. А это – хуже всего.
Потому что ты не знаешь, идёт ли за тобой охота, или ты просто ещё не проснулся.
Аргентина. Где всё цветёт. Где всё жарко. Где всё чужое. Я был здесь. Я ел. Я дышал. Я пил вино с видом на залив. Но лето, которое мне досталось, было без времени. Без флага.
Без свободы. Вечное лето – только у туристов. А у таких, как я, – вопросы. И не на которые можно ответить.
