Сушеная фрезия из рукописи перекочевала на тумбочку у изголовья кровати. Этой ночью Грант долго не мог уснуть. Ворочался и думал то об одном, то о другом. В Вольном заливе всё было наоборот: за день он так уставал, что засыпал, едва коснувшись головой подушки. На Апарских же островах пока единственным занятием были беседы с капитаном Редрутом, а тот, как назло, болтал только о племяннице, чем разбередил старую рану.
Грант снова мечтал об Эмме: её озорной улыбке, рыжих кудрях, звонком голосе… Когда около года назад он увидел её в подвенечном платье и коснулся губами её руки, его словно ударило током. Нигде и никогда он не видел девушки красивее. В ту секунду он точно бы наплевал на все приличия, не сдержался и чмокнул бы невесту в щёку, успев заодно украдкой вдохнуть аромат её тела, но… из-за спины девушки вырос Эдгар, и Эмма, прильнув к жениху, промурлыкала тому на ухо что-то забавное, от чего оба рассмеялись. Пробормотав брату и Эмме поздравления, Грант не остался до конца торжества и уехал, сославшись на недомогание. На том празднике жизни он чувствовал себя лишним.
Громкий звон – Грант вздрогнул. Он так далеко улетел в своих мыслях, что не заметил, как пальцы сами собой разжались и ложка упала на пол. Прислуги рядом не оказалось, и, нагнувшись, Хиггинс вдруг услышал громкий топот и взволнованные голоса. Вскоре в дверях показалась красная морда лакея.
– Ваша светлость, – задыхаясь, блеял он, – простите, что врываюсь, когда вы… – слуга скользнул взглядом по губернатору, – не одеты, но к вам тут…
Лакей запнулся и приложил руку к груди: ему срочно требовалось отдышаться.
Грант цапнул с пола ложку и распрямился.
– Кого там принесло? – нахмурив лоб, спросил он и швырнул на стол сдернутую с колен салфетку.
– В том-то и дело, что никого! – выпалил слуга.
– Тогда чего бежал? Словно внизу пожар случился.
– Никакого пожара нет, но вот человечек, конечно, у дверей мнётся. Жаждет вашего внимания.
Грант с подозрением посмотрел на лакея: не пьян ли. Но тот был трезв как стеклышко.
– Ты же только что сказал, что никто не приходил.
Слуга икнул от испуга.
– Сказал. Но только потому, что из себя тот человечишка ничего не представляет. Рыбак. Обычный мужлан из деревни, что по правому руслу Ленивой реки тянется.
Ленивую реку новый губернатор ещё не успел изучить, поэтому просто кивнул, тем самым продемонстрировав, что понимает, о чем речь.
– Если простой мужик, то и говорить будет о простом. И зачем же ты тогда бежал? Принял бы спокойно прошение и после обеда передал мне.
– Да этот рыбак такие вещи говорит… И ведь так правдоподобно звучит!
– Хм, такие вещи, что выслушать его нужно незамедлительно? – Грант посильнее запахнул на груди халат. – Ну, зови тогда.
Когда краснеющий от смущения деревенский удильщик, поднявшийся к его сиятельству губернатору, закончил свой сбивчивый, волнительный рассказ, Грант в ответ лишь отбил барабанную дробь по столу. Безумно хотелось доесть хлеб с вареньем, но от одержимого взгляда рыбака в горло не лезла ни одна крошка. Больной на голову мужик (а Грант ни на секунду не сомневался, что перед ним находится самый настоящий полоумный) с такой страстью зазывал отправиться к реке, что землянику пришлось отложить до лучших времён.
И все же менять теплый халат на холодный камзол не хотелось, поэтому Хиггинс предпринял последнюю попытку отвязаться от деревенщины, велев срочно позвать к себе Тобиаса Редрута, а заодно пояснил рыбаку, что к реке с ним сходит капитан. Он же и разберется на месте, что к чему.
