— Какие у вас планы на жизнь?
Я не поняла, какими словами спросил об этом мистер Бойд, скорее догадалась о смысле вопроса по ответам внука — тот загипнотизировал меня, точно кобра, и я перестала слышать и видеть что-то, кроме него самого. Его счастье — или скорее мое — что шаловливая рука осталась на железной спинке кресла. Во мне железный стержень согнулся под его необъяснимой атакой.
— Дом украсить, за рождественской елкой съездить, снорклингом заняться… Ну, может, еще чем-нибудь…
Черт… Мозг, перестань, противный, переводить английскую речь неправильными русскими глаголами. Харт на меня даже не смотрит, меня даже не трогает — и я его больше не вижу, не слышу и знать не хочу!
— Выходит, ты у нас неделю, потом обратно на ферму, а потом? Когда тебя ждать?
— Ну… Двадцать четвертого, наверное… Или лучше накануне, чтобы спокойно испечь рождественское полено…
— Харт, ты не устроишь же здесь званый ужин?
— Это же Рождество, Найл… Я тебе еще на Новый год приготовлю салат «Оливье» и «Селедку под шубой»…
Он это действительно говорит, ещё и по-русски, или у меня уже слуховые галлюцинации пошли?
— Я не ем это…
— Тогда ты будешь смотреть, как мы едим. Верно, Джулия?
Он снова смотрел на меня. Я — на него. А лучше бы в тарелку.
— Ты чего не ешь? Это вкусно. Или хочешь сначала выпить?
И он поднял в воздух два бокала — пришлось тянуться за своим, точно в игре в собачку. Что за идиотизм!
— За знакомство? Чин-чин? Будь здорова, — добавил Харт вдруг снова по-русски.
И я вздрогнула, но все же отпила вина. Совсем немного. Голова уже и так отяжелела. Усталость навалилась слишком неожиданно. И явно не вовремя.
— Ты много еще русских слов знаешь? — произнёс пока ещё не заплетающийся язык.
— Каких именно? — улыбнулся Харт и снова мне подмигнул.
— Каких-нибудь.
— Найл! — Харт обернулся к деду. — Знаю, что у тебя в чехле для фотоаппарата лежит блокнотик и ручка. Дай мне, пожалуйста. Я хочу написать Джулии любовную записку.
Вот же, ешкин-кот!
Харт долго, отвернувшись от меня и заслонив вдобавок листок широкой ладонью, выводил что-то на вырванном из блокнота разлинованном листке — Найл молчал, и я тоже. Сердце предательски билось прямо в горле, и я не могла понять, отчего так болезненно реагирую на совершенно постороннего и даже незнакомого мне человека. Будто он пишет там задание для фантов. Но что сделает этот фант я и так знаю — доест рыбу, старательно ее пережевывая. Вкуса как такового нет — ярко выражены только специи, но есть можно. А вот авокадо и спаржа необычайно вкусны. Даже в вине не чувствуется обещанная сладость — все в меру, кроме Харта. Его уже слишком много по мою душу.
— Как рыба?
Он свернул записку пополам, но не протянул мне. Я не стала юлить — сказала правду, что мне все вкусно. Комплиментом мои слова не прозвучали. Скорее, констатацией факта.
— Лара делала из махи-махи котлеты, когда здесь гостила Регина с детьми. Они тоже не ели рыбу из-за запаха, а тут думали, что котлеты из куры.
Очередная деталь, да? Ну спасибо, конечно.
— Как ты относишься к суши с сырой рыбой?
— Не ем.
— Значит, стрит-фуд отменяется. Ахи-поке покупать тебе не буду. Сам я тоже такое не ем. Держи!
Я взяла записку, велев пальцам не дрожать. Да что ж такое — веду себя, точно трусливая героиня на первом свидании в тайном клубе. Ну что он может мне написать? Предложить секс, если только… Но чтобы вот так, у деда за столом…
