— А никто, по-моему, не знает, — усомнился юный экспериментатор. — Кажется, я это сам открыл. Я когда загорал, заметил, что царапины от этого заживают. Можно сразу кровь остановить, а можно подождать, чтобы рана закрылась, или совсем исчезла. Всё зависит от того, сколько "облучать", — он старательно произнес непривычное слово. — А он ещё прилипает… — мальчишка прижал срез шара к своему животу и убрал руку. Стеклянная полусфера осталась висеть, как примагниченная.
— Эту способность знаю, — отмахнулся Ричард. — А вот с тканью… Здорово!
— Если он считывает любую структуру на молекулярном уровне, ведь именно так он записывает события, да? — то способен ее и восстанавливать. Примерно, как ластиковая кожа, зна… — мальчишка осекся, захлопав глазами. Потом нервно глотнул и удержал пальцы, сами потянувшиеся потрогать костюм незнакомца. Он хотел спросить, знает ли он о такой особенности, и тут только заметил, во что тот одет, кроме майки.
— Знаю, — Ричард понимал, что отпираться бессмысленно.
Некоторое время они молча рассматривали друг друга. Странник слегка смутился, видя, как мальчишка жадно и пристально разглядывает его, словно пирожное в витрине.
Аборигену лет одиннадцать-двенадцать. Светло-русый, с отросшей разлохмаченной ветром естественной прической со скошенной челкой. С торчащими ушами, с веснушками на дерзком носу. Лицо было бы узким, если бы не щеки, округляющиеся от улыбки. Кроме щек, сам мальчишка худой, и не долговязый, и не слишком спортивный. Обыкновенный. Даже загар у него вполне умеренный, золотой, хотя, пользуясь своим изобретением, он мог загореть до шоколадного цвета.
Необычно лишь то, что на мальчике ни единой царапины, хотя впечатление юноша производил не самое домашнее. Секрет заключался в половинке стеклянного шара, это Ричард уже знал и не удивлялся. Серьезные и доверчивые лучистые серо-голубые глаза, в которых горел азарт, и смущенная улыбка, которая сейчас погасла, когда мальчишка изумленно приоткрыл рот, удивить не могли.
Мальчик внимательно рассматривал молодого мужчину, средне-высокого роста, с широкими плечами, гибкой и не производящей впечатления особенной физической мощи фигурой. Но в его движениях даже сквозь усталость видна прежняя тренировка. Чувствовалось, что он может быть сильным, выносливым и быстрым, если нужно.
Твердое довольно бледное лицо с правильными чертами, с мимикой ровно противоположной индейским вождям. Их бронзовые лица замирали, когда вожди говорили, независимо от их эмоций, а когда молчали и думали о своем, мысли легко читались и глаза оживленно и любопытно блестели. У этого человека мимика чутко реагировала только на то, что он хотел сказать или слышал от собеседника.
Приятно, когда сразу видишь, внимательно ли тебя слушают или что чувствуют, говоря с тобой. Но, замолкая, наедине со своими мыслями его лицо закрывалось изнутри, словно сцена пряталась за занавесом от посторонних глаз. Черты становились спокойными, словно у спящего, и невозможно сказать, о чем он думает, если он хотел скрыть свою мысль.
Живые карие глаза с насмешливыми искорками вели себя так же. Они жили, только пока смотрели на собеседника, будучи обращены на что-то внутри, они гасли. В чертах лица ничего необычного, оно привлекало внимание именно своим выражением, а значит, тем, что пряталось за фасадом. Прическа такая же, как у мальчишки, только пряди-полумесяцы постоянно падали на лоб, даже если их убирать, зачесывая назад. И волосы — темно-русые, почти такие же коричневые, как костюм — кожаная куртка и брюки цвета потускневшей до ровного шоколадного тона меди.
