Сады Рэддхема. Закон равновесия - страница 37

Прикусываю губу, поднимая глаза к небу. Если задуматься, то последние пару месяцев он и правда сам не свой. Будто на иголках, нервный, слишком задумчивый, порой даже игнорирующий меня. Александр практически не выходит из своих комнат, не подпускает к себе ни слуг, ни Легион. Рявкает на всех, кто попадется под его «горячую руку», и даже прислуга старалась избегать его в коридорах дворца. Александр ведет себя максимально… странно.

– А ты что об этом думаешь?

– Простите, Моя Принцесса? – садовник останавливается прямо передо мной и поворачивает голову в сторону клумбы, где цветут тюльпаны.

– Что ты думаешь о Принце? – я подступаюсь к цветам ближе, задумчиво поджимая губы. – И подай, пожалуйста, ножницы. Пожалуй, срежу себе несколько красных и несколько желтых. Хочу поставить их в комнату, – не смотря на своего сегодняшнего компаньона, я протягиваю руку в сторону, чтобы металл ножниц обжег пальцы.

– Принц выглядит… занятым, – голос садовника тихий и отчего-то тревожащий меня все больше. – Может он болен?

– Думаешь, болен?

Я тихо хмыкаю, свободной от ножниц рукой подбирая юбки платья. Принцессы, конечно, так не делают: не оголяют ноги, не поднимают их так, чтобы ступить в рыхлую землю прямо в туфлях. Позволяя ткани вновь упасть, спрятаться за листьями тюльпанов, я выпускаю её из рук. А после придерживаю волосы, чтобы согнувшись над цветам, выбрать понравившиеся. Зубы впиваются в нижнюю губу, и пока грязь заползает прямо в туфли, неприятно впиваясь во внутреннюю часть стопы, задумчиво впиваюсь глазами в яркие шляпки.

– Болен ли он? – раздраженно перекинув волосы за спину, срезаю первый понравившийся цветок. – Чем таким он может быть болен? – подхватив зеленый стебель, я выпримляюсь. Раскрывшийся бутон красных лепестков переливается в ломанных лучах солнца. – Почему он мне ничего тогда не сказал? Уж таких тайн между нами никогда не было…

Осторожно обернувшись к садовнику, который тихо стоит в стороне, я протягиваю ему первый срезанный цветок. Затем снова возвращаюсь к клумбе, щелкая ножницами, и снова вручаю мертвецу очередной стебель. До тех пор, пока в руках мужчины не оказывается шесть прекрасных алых тюльпанов.

– Гос… ох. Госпожа Селена!

Уголки моих губ едва вздрагивают от этого истеричного крика. Щёки Регины покрылись румянцем. Тяжело дыша, она упирается ладонью в колонну совсем рядом с каменной дорожкой. Пока служанка пытается восстановить дыхание, я срезаю седьмой цветок – только теперь желтый, и в руки к садовнику он не отправляется. Сейчас Регина переведет дух и тут же начнет меня отчитывать. Приподняв пальцами юбку платья, я осторожно возвращаюсь на камень дорожки.

Взгляд вновь цепляется за Регину, чьи глаза полны чистого возмущения. Она служила мне с самого моего детства, ещё до того, как меня отправили в столицу. Рыжие волосы спускаются до плеч, и в них то и дело мелькает серебро колокольчиков. При каждом возмущенном вдохе они начинают звенеть. Не дав ей начать долгую тираду, я возвращаю ножницы садовнику, а свободную руку протягиваю к служанке.

– Регина, иди сюда.

Служанка вздыхает теперь больше растерянно, чем рассерженно, и отрицательно качает головой. Боится Садов так, словно они могут покусать её за лодыжки. В этом нет ничего удивительного. Распространяемые среди слуг легенды и сплетни не всегда оказываются правдой. Просто никто не хочет проверять их все на себе. Вот и Регина шарахается от садовых дорожек, как от проклятых. Я легко шевелю пальцами и делаю еще одну попытку подманить служанку к себе, пока желтый бутон касается лица. Пахнет свежестью и пыльцой.