Пока бойцы форсировали речку, я призвал к себе проводников.
– У меня складывается впечатление, что заслуги полярников чрезмерно преувеличены, – с ядовитой усмешкой обратился я к ним. – Говорят, что они топят льды денно и нощно, да что-то результат – скуден и плачевен. Похоже, северяне – это сборище лентяев, которые спрятались на краю империи и убедили всех, будто бы они заняты важнейшим для государства делом. Потому и не пускают к себе никого, чтобы никто не узнал их секрет о том, что они, по сути своей, бездельники. Где обширные и полноводные реки от трудов их?
– Государь, так основные потоки под землей текут, а потом в разных местах наверх поднимаются, – ответил один из проводников.
Видать, самый знающий или самый сообразительный.
Я разозлился на самого себя: как я не предположил такой вариант? Однако очевидных свидетельств, подтверждающих слова проводника, нет.
Предполагать можно всё что угодно, но проверить – усердно ли работают полярники или нисколько не утруждаются – можно только там, на северном полюсе, где скопление ледяных глыб.
На третий день рельеф кардинально изменился. Впереди выросли лабиринты извилистых лунных желобов.
Чтобы не заблудиться в них, и нужны были проводники.
Уже больше суток войско пробиралось по этим узким бороздам. Тут уже было о чем волноваться: армия, принудительно растянувшаяся, как гигантская пружина, не смогла бы при необходимости ни сжаться, ни изогнуться, ни маневрировать.
И любая из частей этой «пружины» – потенциальная легкая добыча для укрывшегося в засаде неприятеля.
Конечно, разведчики и отряды охранения всеми силами пытались обезопасить войско, однако, в незнакомой труднопроходимой, а местами и вообще непролазной местности, безупречно выполнить задачу – им было совсем непросто.
Настал момент, когда мне казалось, что нам уже ни за что не выбраться из этих чертовых лабиринтов, и тогда, как обнадеживающий знак, что мы на верном пути, передовой отряд наткнулся на путников.
Это были мужики-промысловики на двух подводах с добытыми шкурами пушных зверей, припрятанными под тяжелым пологом.
– Не троньте нас! Мы добрые люди! – с испуганными лицами взмолились они, как только их доставили ко мне.
Когда охотники поняли, что их не обидят, и успокоились, я уточнил с ухмылкой:
– С севера? А там тоже добрые люди?
– Ага, добрые люди, только с хреном на блюде, – усмехнулся один из них. – Лучше к ним не соваться. Хотя против такого войска кто ж выстоит…
***
Изнурительное плутание по желобам-бороздам наконец-то завершилось – перед нами снова растелилась долгожданная равнина. А версты через две появилась четкая граница, разделяющая «зеркально-лабиринтное» Море Ясности и северный край, – земля впереди, точно по строгой линии, полностью скрылась под покровом снега.
Полдня войско пробиралось по белому простору, оставляя за собой широкий грязный след. Ближе к вечеру вдали возникла, по моему глубокому убеждению, зрительная иллюзия – белоснежная поверхность «на краю земли» резко взмывала вверх и упиралась в небо.
Я даже рассмеялся от души. Ясно, что искрящееся на солнце однообразие вокруг утомило глаза и, видимо, так странно подействовало на мозги. Однако Аскольд из окна поравнявшейся со мной кареты подавал мне сигналы, тыча рукой вперед.
И я понял: это не галлюцинация.
Уткнувшись в высоченный снежный вал, разделяющий небосвод пополам, войско остановилось.
