Эли повесил трубку. Руки дрожали.
– Что случилось? – спросила Сара, видя его побледневшее лицо.
– Горенштейн попал в аварию. Он в больнице, в реанимации. Просил нас найти.
– Это может быть совпадением?
– После всего, что мы узнали сегодня? Сомневаюсь.
Они быстро собрали документы, тщательно упаковав древний свиток обратно в кожаный футляр. Если с Горенштейном что-то случится, этот свиток может оказаться их единственной ниточкой к разгадке тайны.
Выходя из отеля, Эли заметил темный седан, припаркованный через дорогу. Та же модель, которую он видел у университета после взлома.
– Сара, – тихо сказал он, – не оборачивайся, но, кажется, за нами наблюдают.
– Что делаем?
– Едем в больницу. Но будем осторожны.
Они сели в машину Эли, и он медленно выехал на дорогу. В зеркале заднего вида он видел, как седан трогается следом за ними.
– Эли, – сказала Сара, глядя в боковое зеркало, – а что если авария Горенштейна – не случайность?
– Тогда мы можем быть следующими, – мрачно ответил он, ускоряясь в направлении больницы "Хадасса".
За ними, сохраняя дистанцию, следовал темный седан. И в этот момент Эли понял, что их мирная академическая жизнь закончилась. Теперь они стали частью древней и смертельно опасной игры, правила которой им еще предстояло узнать.
Если они останутся живы достаточно долго, чтобы их выучить.
Больница "Хадасса Эйн-Керем", Иерусалим
Ночь, 23:40
Флуоресцентные лампы больничного коридора создавали мертвенно-бледное освещение, от которого лица людей казались восковыми. Запах дезинфекции смешивался с чем-то более зловещим – запахом страха и смерти, который всегда витает в реанимационных отделениях.
Эли и Сара быстро шли по длинному коридору, их шаги гулко отдавались от кафельного пола. Темный седан исчез из поля зрения, как только они въехали на территорию больницы, но ощущение слежки не покидало их.
– Вы родственники доктора Горенштейна? – спросила медсестра в приемном покое реанимации. Она была средних лет, с усталым лицом и внимательными глазами.
– Коллеги, – ответил Эли. – Он просил нас найти. Как его состояние?
Медсестра покачала головой: – Тяжелое. Множественные переломы, внутренние кровотечения. Врачи сделали все возможное, но… Он периодически приходит в сознание и спрашивает про профессора Навона. Это вы?
– Да.
– Тогда проходите быстро. Может быть, ваш визит поможет ему успокоиться.
Они прошли через двойные двери в реанимационное отделение. Горенштейн лежал на больничной кровати, подключенный к множеству аппаратов. Его лицо было бледным как бумага, с синяками и ссадинами от удара. Дыхание было прерывистым, с хрипами.
Когда они подошли ближе, глаза старика открылись. Взгляд был мутным от обезболивающих, но в нем еще горела искра сознания.
– Профессор… Навон, – прошептал он, едва слышно. – Хорошо… что пришли.
– Доктор, что случилось? – спросил Эли, наклоняясь ближе.
– Не… авария, – с трудом произнес Горенштейн. – Они… знали, что я… с вами встречался. Машина… выехала… на встречную полосу… специально.
Сара схватила Эли за руку. Ее лицо побледнело.
– Кто они? – тихо спросил Эли.
– Не знаю… точно. Но… – Горенштейн закашлялся, и на губах появилась кровь. – Слушайте… внимательно. Время… мало.
Он попытался приподняться, но усилие далось ему с большим трудом. Медсестра подошла ближе, проверяя показания приборов.
– Свиток… который дал… это только… начало, – продолжал Горенштейн. – В Толедо… ищите… не только световую проекцию. Есть… подземная часть… под алтарем… старой синагоги.
