− Разрешите мне это упомянуть в очерке.
− Если считаете нужным, я не против.
− Вот и вам довелось услышать звуки войны… Но я потом, попав на фронт, и наслушался, и насмотрелся.
− Воевали?
− Принял боевое крещение под Москвой в октябре сорок первого…
− Как и мой отец! Он был в народном ополчении и погиб под Можайском.
Валентин глубоко вздохнул. Как уже было не раз – начинаешь писать о чем-то или о ком-то – а за событием, незнакомыми людьми вырисовывается человеческая трагедия, судьба.
− А потом где вам довелось быть?
− Ржев и Берлин.
− Значит, дошли до самого конца.
− Получается, так. Как мы шутили, «с лейкой и блокнотом, а то и с пулеметом» дошли до Победы вместе с бойцами. Но пятьдесят шесть моих коллег погибло… А мы, Тоня, должны дальше жить во имя Великой Победы и в память погибших!
− Да-да! Строить достойное будущее.
− Будем стараться. Но уже совсем стемнело. Я провожу вас до дома.
В следующий раз Валентин зашел в библиотеку уже с номером газеты, где был напечатан его очерк. И пригласил Тоню в театр.
Затем их встречи продолжились, стали более частыми – по вечерам и в выходной день. Но подруга Варя не была свидетельницей зарождающегося романа. Она напросилась в командировку на Украину с заведующей отдела спецфондом, куда их отправили за получением партизанских газет. В «Ленинке» уже хранились такие газеты, привезенные годом ранее из Белоруссии.
Варя очень хотела увидеть малую родину Миши, где он вырос. Украина ее очаровала еще из окна поезда – просторы и белые хаты сразу стали ей близки и дороги. А затем послышалась и милая сердцу речь с мягким акцентом и «гэканием». И даже не верилось, что на этой земле могли в годы войны творить свои зверства бандеровцы, полицаи, сотрудничавшие с немецкими оккупантами.
Москвичей приняли радушно. Они познакомились не только с партийными работниками, библиотекарями, но и бывшими партизанами – пожилыми и молодыми.
Когда Варя вернулась обратно в Москву, то невольно затосковала: холодный дождь, огромные здания, шумное движение автомобилей и многолюдье – все это вдруг надавило на девушку. И та изливала свою печаль Тоне. А Тоня понимала, что причина – в тоске по Мише. И сама смущалась: по Сереже у нее нет такой тоски. Осталась только светлая память. А сердце наполняет радость от встреч с Валентином и еще какое-то чувство, от которого осень кажется весною…
Но какого же было удивление Вари, когда в вестибюле библиотеки она увидела одного из знакомых украинских партизан, Смельчакова. Он ждал ее!
− Варенька, теперь вот я в командировке. И просто не мог не повидаться с вами. Но где вы живете, я не знаю. Хорошо, что хотя бы работаете в главной библиотеке страны! Мне и адрес подсказали, и как пройти.
− Семен! Как я рада вас видеть!
− Ох, а я рад, что вы рады!
Семен взял девушку за руки, и оба засмеялись.
− Вы надолго?
− Сегодня утром приехал, завтра утром уже поезд обратно.
− Как же так? Всего один вечер… где вы остановились?
− Та нигде… На вокзале собирался переночевать. Все лучше, чем на сырой земле в лесу.
− Нет-нет, поедемте ко мне домой. Правда, я живу в комнате не одна. А с подругой. Но у нас есть раскладушка.
− Може, неудобно?
− Еще как удобно! Поедемте!
Варя взяла за руку Семена и потянула его к выходу.
Когда Тоня в десятом часу пришла домой, то с удивлением застала гостя, сидящего за столом с подругой и соседкой. Дальше общение Вари и Семена продолжилось искренней перепиской с обоюдным признанием в желании снова встретиться.
