Начавшийся салют внешне выражал то, что было у людей внутри. Вот уже и Тоню с Варей кто-то обнимал, они сами кого-то поздравляли. Казалось, все в те сутки были равны, чувствовали одно и то же, забыв о личном, о себе, своей боли и печали. Не было с подружками Тониного отца, Миши и Сережи, но мелькавшие в толпе военные гимнастерки и фуражки стали равнозначны для девушек. Они видели уцелевших героев, но в то же время ощущали, что погибшие как будто рядом. Где? В разноцветном небе? Девушки тогда даже друг другу не признались, что смотрели в небо со странной надеждой увидеть погибших.
II
В сентябре началась учеба Тони на заочном отделении Московского государственного библиотечного института. А на работе девушку снова перевели в главный зал.
Соседка по коммуналке сокрушалась, что Тоня и Варя могут остаться без женихов – ведь так много погибло мужчин. Но судьба обеих сложилась иначе, причем, они не старались как-то ей способствовать.
В октябре в библиотеку пришел журналист, корреспондент знаменитой газеты «Известия», с заданием – написать очерк о пожарной команде, девушках, мужественно гасивших зажигательные бомбы на крыше. И так получилось, что ответить на вопросы и рассказать о военном дежурстве попросили Тоню.
При знакомстве со Смирновой Валентин Холмский, так звали журналиста, обаятельно улыбнулся. Но, начав расспросы по делу, он стал серьезен и внимателен. Сказал, что сам сначала нес дежурство на Пушкинской площади, где находится редакция «Известий», и это расположило Тоню. Спустя пару дней Холмский пришел еще раз для уточнения некоторых деталей и получения обещанной фотографии девушек из пожарного звена, которая была сделана еще в первый год войны.
Он снова был в военной форме и кирзовых сапогах, что тогда выглядело обычно для города – многие фронтовики продолжали носить форму, не имея другой одежды. Валентину за пять лет войны стал мал прежний гардероб.
− Спасибо вам, Тоня, за уделенное мне время и хороший рассказ. И разрешите вас сегодня вечером пригласить прогуляться.
Тоня растерялась от неожиданного приглашения. К тому же, красивый и статный Валентин с обаятельной улыбкой и серьезным отношением к делу ей очень понравился. Но она совершенно не думала, что сама могла ему приглянуться.
− Мне хотелось бы продолжить столь приятное и конструктивное общение, − добавил он, заметя смущение девушки, и условился ждать ее у главного входа в библиотеку.
− В каком красивом здании вы работаете! И с книгами. Это замечательно! – такими словами Валентин встретил выходящую Тоню. – А погода сегодня и вечером прекрасная.
Девушка кивнула. Действительно, октябрьский вечер выдался сухим, почти теплым. Начинало темнеть, но свет фонарей и желтые листья раскрашивали центр города.
На Тоне поверх клетчатого платья, которое она проносила всю войну, был надет плотный серый пиджак мамы. Сколько лет прослужили ей эти вещи! Она любила свою одежду за верную службу, но сейчас почувствовала себя неловко в таком виде. Военная форма очень шла новому знакомому, делая его еще краше. Ее же одежда, оказывается, как только что увидела девушка, лишь усугубляла непримечательность.
− Думаю, мороженое в этот вечер нас не заморозит.
Тоня не успела сообразить, как Валентин уже протянул ей лакомство, которое тогда продавалось на каждом шагу.
− Спасибо.
− Вы далеко живете?
− На Таганке, с подругой и мамой. Нам дали комнату недавно. А раньше я жила вон там, за станцией. Но дом разбомбили, сейчас там скверик…
