Не узнать центуриона среди рядовых воинов было невозможно. Он всегда был в серебряных доспехах, при мече, кинжале, а в руке держал жезл из гибкой виноградной лозы – тот самый, которым проходился по спинам непокорных пехотинцев. Сейчас Спурий лежал в тени плаща, подпёртого короткими копьями – гастами (эта нехитрая конструкция часто выручала легионеров в походах). Командир центурии вяло сопротивлялся непреодолимому желанию заснуть, временами проваливаясь в глубокую дрёму. Но казалось, что даже сквозь сон он видит всё, что происходит на палубе, контролирует каждое действие своих воинов…
В Остии, когда трирема начала загрузку отряда легионеров, к Спурию подошёл человек, по виду и одежде – государственный служащий. Он представился курьером императорской канцелярии и без промедления вручил тубус – кожаный пенал с красной печатью на шёлковой нити. Судя по виду тубуса, внутри хранился документ чрезвычайной важности. На словах курьер передал, что Луций Анней Сенека Младший лишён привилегий сенатора и высылается на Корсику без определённого срока пребывания, о чём и сообщалось в эдикте императора Клавдия. Центуриону приказано передать ссыльного вместе с сопроводительным документом под надзор наместника римской провинции. Курьер показал на лектику[5], которую охраняли два преторианца.
– Помни, центурион, что Сенека – личный враг нашего императора. Понятно, с корабля не сбежит, и всё равно следи, чтобы ничего не натворил. Отвечаешь головой!
* * *
Кто такой Луций Анней Сенека и по какой причине он оказался на время подопечным Спурия, знал, наверное, весь Рим. Прошёл слух, будто сорокалетний сенатор, блиставший в судах остроумием и глубокомыслием, совратил племянницу императора Юлию, вдвое моложе себя. Сенека слыл примерным семьянином и до этого не был замечен в порочных развлечениях, поэтому большинство не поверило в эту историю. И всё же нашлись те, кто допускал, что сенатор, пользуясь влиянием на умы римских граждан, дерзнул на преступную связь с членом императорской семьи ради того, чтобы дискредитировать Клавдия, показать, что императорская фамилия – вовсе не небожители, недосягаемые для простых смертных. А этот дерзкий замысел уже попахивал государственным переворотом…
Спурий распорядился сопроводить Сенеку на корабль и разместить так, чтобы за ним было легко наблюдать. «Спальней» для бывшего сенатора оказалась тесная каморка без окон под палубой, малопригодная для пребывания в ней знатного римлянина. Воздух спёртый, из мебели – одна лавка с матрасом из прелой овечьей шерсти… Сенека задыхался здесь. Возможно, именно поэтому он часто поднимался наверх (что вполне устраивало центуриона). Но была тому и другая причина. В самом начале плавания внезапно налетел сильный ветер, поднял волну. Трирему начало трясти, она пугающе заскрипела всеми своими деревянными частями. Сенека содрогнулся – шторм всколыхнул воспоминания о юности, которые он усердно прятал в затаённых уголках своей памяти.
Это было давным-давно – друг пригласил Луция в недолгое плавание на наёмном судне. Ничего не предвещало беды. Хозяин судна уверял, что плохой погоды не предвидится. Но так же неожиданно, как сейчас, поднялся ветер, порывы которого крепчали с каждой секундой. Небо заволокло угрожающе низкими тучами. Луций почувствовал себя плохо и попросил пристать к берегу, пока ещё близкому. Хозяин отказался:
