Я вызвался первым, всем поперек, на эту потеху!
Пусть я опозорюсь, все плюнут, да и позабудут,
И по совести если, смерть моя никому не страшна;
От меня не убудет, а и убудет, убиваться не станут,
Особо-то…»
И палаты, до последнего рыцаря,
Ожили одобрительным ропотом –
«Пусть попробует, самая ему пора!
Ибо что за отвага без опыта!»
Король-от кивает, чтоб ему с козел к нему сойти;
Сходит он кротко и становится рядом спокойно.
Получает племянник из дядиных рук протазан,
Преклоняет колени, король покрывает ладонью
Правое ему плечо и, подъявши руку к молитве,
Благословляет Гавэйна брешью Божьего сына:
«Уговор у вас такой, ты ударишь его только раз,
Постарайся сильней садануть; коли сладишь,
То потом он тебя острием обиходит в ответ».
Сэр Гавэйн, сжимая секиру, ступает: зеленый
Просто и без промедленья его приветствует так:
«Давай уточним наш договор, а уж там и за дело.
Во-первых, ты вишь-ка, велишь как себя величать?»
«Звать меня Гавэйн, и я заклинаю тебя, зеленый,
Принять от меня подарочек межи плеч и темени,
Этой секирой, а там чему стать, тому судьбовать!
Через двенадцать месяцев день-в-день ты должен
Разить меня и с размаху развалить хотя пополам, —
Коли буду на свете, свижусь с тобой, а секира, небось,
И другая найдется.
И в ответ зеленый (змей!):
«Сэр Гавайн, как доведется
Бить меня – ты бей сильней!
Скоро ли! Мне аж неймется!»
«Поверь, продолжает Рыцарь, мне особо приятно,
Господин мой Гавэйн, от тебя принять гостинец,
Какой я выклянчил под кровлей этого короля.
Ты точно, до запятой и точки, повторил трактат.
Последнее: поклянись, что пройдешь все пути,
Найдешь меня, где б ни был под навесом неба,
И уплатишь сполна за условленный удар: уговор?»
«Уговор, – промолвил Гавэйн, – но позволь, подскажи –
Не таи: где искать тебя? Я терять твоего следа
Не хочу, но, не зная твоих ни земель, ни звания,
Знать разве, что ты – Зеленый рыцарь, не злись,
Одного этого мало. Открой свое имя, а я дам обет –
Не щадить ног, не спать ночей, найти твой намет».41
«В Новый год, – нудит Зеленый наездник, – начинают
С подарка, а потом получают в ответ. Приступай!
И я, как снесу твой суровый удар, сразу открою,
Имя мое, и именье, и в каких избываюсь краях.
Как кровь потечет, свяжет нас крепкою клятвой,
Я все расскажу, а рта не раскрою, вы не ратуйте42 –
И тебе легче легкого, ленись, лежи себе на боку,
Никуда не езжай, ибо если как навей43 я нем – долг навек
Твой простил.
Ну, бери мое махало,
Садани что хватит сил!»
«На!» И хряжево в нахала
С тяжким выдохом сгрузил.
А Зеленый и зубоскалил, да готовился к злой секире:
Поклонился в пояс и, распушив пышные пряди,
Отложил их от шеи, оголив для удобства острия.
Витязь, вышагнув левой вбок, враз намахнулся,
Сосверз на него протазан, прорубая позвонки,
И прямо сплеча врезал верхней пятою в пол.
От удачного удара тот уронил хвойную голову -
Она прыжками постукала под ноги пирующим,
Подкатилась, те пинать ее, кто пяткой, кто пыром,
А кровь шумной струей, шипя, шпарила из шеи,
Заливая зеленые одежды обезглавленного тела.
Но Рыцарь не растерялся и не рухнул наземь –
Припав под лавки, принял пунцову голову из пинков,
Встал крепко на ноги, и за волоса воздел ее в воздухе.
Твердой походкой идет к рысаку, поднимает поводья,
Вставляет ступни в стремена, стрункой садится в седло:
Все нипочем.
Хоть бы покачнулся телом,
Кровь кидающим ручьем!
Знать, злодей, идя на дело,
Все предвидел, все учел.
Тут у головы подпрыгивают веки; глаза гложут
