Сэр Гавэйн и Зеленый Рыцарь - страница 5

Гарную траву, и гибнет густившееся летом, и гниет,

Не сжатое ко сроку.

Минуется Михайлов день,

Зима змией к порогу -

И начинает сэр Гавэйн

Готовиться в дорогу.

Свиделся сэр Гавэйн на праздник Всех святых

С королем Артуром и князьями Круглого стола;

Артур закатил отменный обед, иначе – отвальную,

Пришли попрощаться с ним и прекрасные леди:

Глаза заплаканы, грустят о сэре Гавэйне, горюют,

Смеются через силу, отойдут в сторонку, скиснут,

В уголку поплачут; после угощенья, улучив минуту,

Оборачивается он к Артуру и обращается вот как:

«Повелитель и порука жизни моей, настала пора,

Дозволь ехать; ты знаешь, как дорого мне это дело.

Скажу лишь словечко, и больше не стану об этом.

Заутро поскачу к Зеленому Рыцарю, а Зиждитель

Коему предаю себя, пусть повершит мою судьбу.»

Тут, ковши побросав, краса и гордость Камелота,

Айвен, и Айрик, а за ними и многие остальные,

Сэр Доддинал де Саваж, Дюк герцог Кларенс,

Ланселот, Лайонел, и добрый лорд Лукан,

Сэр Бус и бравый сэр Бадуэр, богатыри оба,

Прочие панцырщики и сам Мадор де ля Порт,

Всей компанией, король впереди, идут ко Гавэйну,

Окружают, заключают в объятия, да про оружие,

Говорят, и с такой горечью в сердце, «грядет-де удар,

Неотвратимый, и надежды нет, а ты не шевелнись,

Как склизнет острие: свела же судьба с проклятым

Дровосеком!»

«Послушать вас, так вставши, за вытье,

Но злая ли судьба, – ответствует со смехом, —

Иль добрая, испытывать ее –

Вот все, что остается человекам».

Спозаранок одет, он шлет за снаряжением слуг -

Сбегали они, а за то время и в зале уже застлали

Каменный пол кошениловым45 тулузским ковром:

Складают на самый серед златокованную сбрую.

Воин встает над ее величественным мерцанием.

Он одет в облегающий тело объяринный46 вамс47,

И в кольчужный капюшон колокольной формы,

С огненной меховой оторочкой, осеняющей чело.

Сильные икры стягивают ему стальными сапогами,

От лодыжек до колен ладят на голени литые латы,

Покрывают чашечки полированными полянцами48,

Подхватывают повыше колен золотыми подвязками,

Битюжьи бедра берут в крутые битвенные квисы49,

Он продевает руки в проемы блестящего панцыря,

Чажелою чешуей чехлит грудь да чрево до чресел.

На руки надевают налокотни да наручи до пястий,

И пластинчатые руковицы, поособь каждый палец.

Вот, доряжен в дорогие славные доспехи, он теперь,

Напридачу убору,

Облачается в тунику «куате-армур»50,

К каблукам цепляет леву-праву шпору,

Ножны вяжет на шелковый шнур -

Задвигает добрый меч до упору.

Благородный воин ступает в богатой броне.

Кажный хлястик кручен из красного злата.

Облачен, к обедне идет, застывает у алтаря,

Там причащается тайн, твердит имя Творца,

Сходит с паперти на площадь, идет в палаты

Артура, тот обнимает его и осеняет крестом,

Целует в лоб, и лорды, и леди во имя Иисуса.

На дворе уж грызет удила гнедой Гринголет:

Седло солнечно сияет золотыми гвоздками,

Наново набитыми на такое неотложное дело,

Поводья перехлестнуты на шее, а пахвица,

Потник и подхвостник51 из парчи, и по цвету

Сочетаются с седлом и остальной сбруей.

Заклепки пылают на пурпурной попоне,

Золотые играют как зеркала в лучах зари.

Потом поднимает он шелом и, поцеловав -

А шелом важной, внутри выстелен мягким,

С высоким верхом – водружает на голову.

Ослепительное ожерелье охватывает горло,

Крепится к краю забрала лентой с каймой,

Продетой в прозоры и прихваченной бантом:

На широкой шелковой ленте, узорами шитой,

Порхают горлицы, попугаи чистят перышки,