Сестры Мао - страница 39

– Ты знаешь, как нам ее найти?

– Вы хотите назначить встречу Дорис Ливер?

– Ну, она одна из наших знакомых.

Ален показался сперва удивленным, затем – подозрительным.

– Правда? – спросил он.

– Правда.

Он нахмурился, не веря ее словам.

– Ну что ж, если найдете ее, удачно пройти через ее свиту!

– А она была где-то здесь?

– Я видел ее с Максом. Думаю, они знают друг друга по Лондону. Может, он сможет представить вас ей.

– Меня не нужно представлять Дорис Ливер, Ален.

Ева говорила твердо, словно требуя, чтобы Ален принимал ее всерьез, но также из-за усталости; годами ей говорили о том, какая великая, талантливая и неукротимая Дорис Ливер, люди, которые видели ее работы от силы один раз и больше ничего о ней не знали. Ева – да, это я, кто-нибудь слушает? – знала Дорис с тех времен, когда та еще не была Дорис, когда она была никем. Ассистенткой ее отца в театре «Ист Уинд» на Кингс-Кросс. Секретаршей. Собачницей. Интрижкой на стороне. От других людей Еву отличало нежелание распространяться об этом или чувствовать по этому поводу удовлетворение.

– Где ты видел ее в последний раз? – спросила она.

– Тоже в «Одеоне», – ответил Ален. – Но, слушай, это было вчера. Непонятно, где она может быть сегодня. Люди не сидят на одном месте. Они слышат, как что-то происходит в другом, и идут туда. Все меняется.

И ничего не прекратилось. Восстание продолжалось каждый день и каждую ночь. К нему можно было присоединиться в любой момент. Нужно было быть богом за гранью времени, чтобы увидеть план всего происходящего, но каким-то образом все знали, что надо собираться в шесть вечера на площади Денфер-Рошро.

– Сами демонстрации начинаются в половине седьмого, – сказал Ален, – но лучше приходить пораньше. Я стараюсь быть к шести и вам советую. Не стоит их пропускать. Это главное событие.

Он провел рукой по своей респектабельной шевелюре.

– Полагаю, там увидимся, – произнес он и ушел.

За хлебом с плавленым сыром, «Пепси» и «Мальборо» из соседнего супермаркета группа обсудила дальнейшие действия. Одни предлагали сразу же отправиться к «Одеону», чтобы посмотреть, что там происходит, другие возражали. Коллектив «Уэрхауз» был против традиционных театральных зданий, его участники считали, что любые попытки привести людей в театр устарели. Они верили, что сегодня театр должен идти к людям. Принадлежащая всем улица – вот настоящее место для представлений.

Другой вариант заключался в том, чтобы несколько часов отдохнуть и пойти на митинг вечером, но и с ним были проблемы. В Лондоне «Уэрхауз» не участвовали в митингах. На большую антивоенную демонстрацию в марте они не пошли, потому что такие мероприятия были для людей убежденных. Возможно, они полезны для демонстрации силы, но не могут изменить сознание людей. С другой стороны, идеи «Уэрхауз» захватили не так много людей, но тех, кого затронули, они изменили. Группа была не настолько наивна, чтобы верить, что одна сможет остановить войну, но они свято верили в свою способность подорвать ценности, которые ее вызвали, а в конце концов – и культуру, породившую эти ценности. Прямо как Мао сделал в Китае со своей маленькой партизанской армией, напоминала им Ева.

Во время беседы в голосах участников коллектива слышались нотки путешествия. Они устали, но старались этого не показывать. Они излучали оптимизм, хотя на самом деле были растеряны и не уверены в себе.