Я и тогда знал, и сейчас считаю, в девочке было все, чтобы в нее влюбиться. Но вот же, именно этот, может быть, самый узловой в жизни момент абсолютно не зависит ни от наших помыслительных желаний, а еще удивительней – ни от личных качеств гипотетичных «объектов». Наши с Колей пассии обретались в соседнем, параллельном классе.
Нет, она оказалась отнюдь не недотепой. Мы снова встретились – на первом курсе отделения журналистики Уральского университета. Для меня это было не слишком важным событием – как почти и все, что происходило непосредственно в моем «ближнем кругу»: я существовал в обширности и опьянении магией Большого Города, которым стал для меня Свердловск. Возможно, это была психологическая особенность сильно близорукого человека (о чем я тогда еще не ведал): видеть действительность общим планом, панорамно, «вообще», а не то, что под носом. И воспринимать окружающее, может быть, поверхностно, но… взахлеб.
…И вот еще одна существенная миссия социальных сетей: восстанавливать, пусть хотя бы на время, связь когда-то хорошо знавших друг друга людей. Так в 2009 году мы встретились во Всемирной паутине с моей однокурсницей Таней Лин, которая в шестидесятые годы была еще Чистяковой, она ныне живет в Германии. Благодаря случившейся, еще до моего инсульта, нашей небольшой переписке я могу пунктирно, если не сказать точечно, дать отчет о тогдашней моей свердловской жизни.
«Саша! Прочитала интервью, как захватывающий детектив. (Речь об интервью со мной «Человек, который придумал «Эхо Москвы» – в русскоязычном журнале «Русский базар». – А. Щ.). Страшно интересно! Мы ничего этого не знали… Как это случилось, что я ничего такого не знала? А при ком ты работал в «Журналисте»? При Егоре Яковлеве? Я совсем не помню, что ты уходил на заочное. Наверное, потом вернулся. Во всяком случае, у меня ощущение, что ты всегда был. Мы слушаем «Эхо» через компьютер. Иногда «Свободу». У нас есть несколько российских телевизионных программ. Но мы их почти не включаем, только в очень редких случаях, как, например, сегодня, когда будет о Высоцком. А смотрим, скорее, тоже слушаем, RTVI, чаще "Особое мнение". Не всякое, разумеется. Я, например, только Шендеровича, моего любимого Радзиховского, Киселева…»
«Таня, привет! Письмо я получил, спасибо за него. Задержался с ответом из-за сложения разных мелких хлопот и по домашним делам, и по другим. При Егоре Яковлеве я в «Журналисте» не работал. Был тогда в «Комсомолке» при Ю. Воронове и Б. Панкине и, естественно, влюбился в «Журналист» Е. Яковлева и решил, что туда надо обязательно попасть. Попал, когда там редактором был В. Жидков.
Незамеченность моего ухода на заочное объясняется просто. Я был на редкость неаккуратным посетителем лекций и др. форм обучения. Как проклятый просиживал в сессии практически сутками в читалке на 8 Марта, а в прочее время, дорвавшись после своей глухомани до высококультурного Свердловска, в основном шастал по разным местам (например, в консерватории подружился с преподавательницей Иветтой Викторовной Трамбицкой, познакомился с начинающим композитором Вадимом Биберганом – его музыка в фильме «Начало», бывал у них на семинарах и кружках, как-то затащил туда и Валю Логинова), раза два в неделю таскался в Оперный, не пропускал новинок симфонического оркестра в филармонии – а их тогда при Павермане и Фридлендере бывало много, ну, и т. д. А когда перевелся на заочное, со стороны мало что изменилось. Пока не уехал в Челябинск, жил в том же общежитии по Чапаева, 20 и в сессии сдавал экзамены и зачеты со своим же курсом, то есть вместе с вами. Преподаватели-лапочки ни разу не отказали мне в этом. Окончил в тот же год, что и все, но не летом, а в начале ноября.
