Зато стало больше коренных степняков – полыни, житняка, колючих бодяков, ковыля, овсяницы. Да ещё расплодились ивняк и борщевик – они постепенно вытесняют всякую другую поросль.
К обеду всё-таки разыскали археологов. Они битый час возились с костями и, наконец, вынесли вердикт: какими-то древностями здесь и не пахнет. В драповое пальто из асфальта упрятаны кости относительно свежие.
Неужели убийство?
Я вышел из автобуса покурить и сразу же встретил своего одноклассника Володю Пономарёва, которого все теперь называют по имени-отчеству – он заместитель краевого прокурора.
Мы обнялись.
– Извини, – сказал он, – Я сейчас страшно занят. Поговорим позже.
– Да я только хотел сказать, что менял это самое дорожное покрытие ровно тридцать лет назад, когда работал в ДРСУ-2.
– Да ты что! – удивился Пономарёв. – Мы же тогда ещё в школе учились.
— А я подрабатывал летом…
Эксперты-криминалисты сразу же подтвердили, что всё случилось лет тридцать назад.
Местный пинкертон, начальник убойного отдела угрозыска Влад Скворцов, рвал и метал.
– А нельзя ли поточнее с датировкой? – сказал он довольно желчно костеизучателям. – Тридцать лет назад мафия у нас, кажется, ещё не ночевала. Как вести расследование? За что зацепиться? Опять висяк?
Ему пробурчали в ответ что-то нечленораздельное, и это вконец разозлило Пономарёва. Тот прямо упрекнул Скворцова в незнании истории:
– Ты, Влад, тогда ещё пешком под стол хаживал. Именно тогда у нас мафия появилась. Своя, доморощенная. Похлеще итальянской. Мочили конкурентов среди бела дня, не моргнув глазом, в стены трупы замуровывали, чтобы не нашли. Как водится, нет трупа – нет дела. Даже гранатомёты изымали…
Скворцов предпочёл отмолчаться – с историей он действительно был не в ладах. И снова обратился к экспертам.
– А идентифицировать жертву нельзя? – спросил он. – Мне нужно знать хотя бы, кто это был: мужчина или женщина?
– Кости раздроблены едва ли не в порошок: и черепная коробка, и конечности, – сказал начальник экспертной службы Юрий Иванович Есипенко, которого все звали Юрычем. – Сохранилась только одна неповреждённая большеберцовая кость. Можно предположить, что грохнули здесь какого-то гиганта
«Уж не Ивана ли?» – мелькнула шальная мысль.
Бывший полицай
Перед отъездом из Ставрополя я заглянул к своему бывшему однокласснику.
– Ты знаешь, нам удалось восстановить картину преступления, – сказал он.
Было это так. Накануне уволился один только старший Дутцев. Мартынов больничный не взял, ходил на работу, хотя рука в гипсе. Асфальтоукладчиком теперь управлял кто-то другой. Ничего, кстати, сложного.
Жора тоже сидел в тюрьме. Было это по малолетству – украл в колхозе с дружками два мешка комбикорма. Ему легче было завести разговор о прошлом Гетмана. Но рассказ его о себе был путаным, в нём имелось немало нестыковок. Бригадир утверждал, к примеру, что был в немецком плену, откуда сбежал. Но был осуждён не за измену родине, а за уголовное преступление. В этом-то и была главная нестыковка.
Потом, по словам Мартынова, он работал шофёром. Сбил человека. За это получил новый срок. Отбыл его от звонка до звонка, а сверх того получил два года за попытку побега.
– Тут проверять надо, но мы не из КГБ, – сказал как-то Жора мне. – Но тут непонятка какая-то есть. За автотранспортные преступления шоферюг обычно отправляют в колонии-поселения. Там режим содержания не такой строгий, как в лагерях. Зачем оттуда бежать?
