Суждение тождества – это старое суждение утверждения. Может показаться, будто бесплодность тождества превзойдена тривиальной неэффективностью утверждения. Конечно, если понимать утверждение как говорение «да» в смысле собственной несамостоятельности и бездеятельности. Утверждение, напротив, означает утверждение (affirmatio). Это не epitheton ornans [украшающий, но избыточный эпитет], это не меньше, чем главное в суждении. Ценность и судьба суждения поставлены на карту в этом утверждении.
Когда же мог возникнуть термин affirmatio? У Аристотеля утверждение квалифицируется через локальную частицу kata как высказывание. В греческой терминологии не думают о закреплении. Возможно, эта тенденция термина объясняется юридическим словоупотреблением, в котором требовалось создать и сделать надежной экономико-правовую гарантию. Так возникло affirmare jurejurando [утверждать клятвой]. При этом высказывание в суде должно было быть подтверждено. Претор спрашивал, и контрагент должен был сказать «да» и тем самым подтвердить. Таким образом, и здесь вопрос образовывал исход суждения. Возможно, Ajo есть изначальный термин утверждения, подобно тому как греческое «да» (vai) означает ответ на вопрос.
У греков вообще в науке и политике платоновская черта диалектики лежит в крови. У римлян же эта диалектика превратилась в дигесты [свод законов VI в.] права. Так, возможно, закрепление стало у них внутренней языковой формой утверждения. В библейском языке «да» имеет моральную ценность утверждения и заверения. И так со стороны утверждения также было приписано значение закрепления. И так утверждение и тождество связаны в одном и том же интересе. Речь идет о надежности мышления, надежности суждения. Суждение утверждения не имеет иной задачи, кроме закрепления А.
Это немалое достижение, немалая задача. Закон мышления тождества гласит: А есть А. Но что означает эта формула? Какие выражения она использует? Тождество означает неизменность. А всегда и вечно то же самое одно А. Но как может, как могло бы научное мышление обойтись без множественности А? Не должно ли оно, скорее, чтобы удостоверить множественность процессов сознания мышления, породить множественность, а значит, и множественность А? В самой формуле предложения нельзя было избежать того, чтобы А появлялось дважды. И все же оно должно оставаться одним и тем же тождественным А.
Но именно это и должно выполнить суждение: перед лицом той иной, необходимой множественности оно, тем не менее, укрепляет тождество. Чувственная видимость противостоит этому. Опыт сознания противится этому. Тем энергичнее, тем целеустремленнее суждение должно защищать эту предпосылку чистого мышления. Утверждение через тождество обеспечивает не только А его ценность, но безусловно и само суждение. Без обеспечения тождества суждение не есть суждение. Таким образом, тождество означает аффирмацию суждения.
Эта особенность работы суждения утверждения стирается, когда утверждение понимают как связь. Но эта ошибка поддерживается другими, столь же фундаментальными ошибками. Прежде всего сбивает с толку предположение, что субъект и предикат суть элементы суждения. Эта ошибка основана на смешении суждения с грамматическим предложением. Ее естественное следствие – взгляд, что суждение состоит в связи S и P.
Но и смешение суждения с представлением благоприятствует этой ошибке. Ведь представление само есть основной элемент психологии, на который переносится вся игра процессов сознания. И связь, опять же в различных вариациях и степенях, составляет игру психологических процессов. Но как логика не должна совпадать ни с грамматикой, ни с психологией, так и утверждение не должно растворяться в связи. Этим было бы достигнуто ни много ни мало как то, что вместе с аффирмацией была бы уничтожена тождественность ценность понятия и превращена в ассоциативное представление.
