Обнаружится, что противоположность между государством и человечеством – лишь кажущаяся. Стремясь обосновать единство человека в единстве государства, мы отнюдь не отрываем человека от человечества; напротив, мы тем самым овладеваем верным средством, чтобы привести противоположность между отдельными людьми и универсальным человечеством к истинному снятию. И человечество лишь на этом методическом пути станет этической идеей; тогда как в ином случае оно остается мыслью благочестивой веры, которая в лучшем случае опирается на свою противоположность, а именно на натуралистическое понятие; ибо не больше, чем это, представляет собой телеологический принцип единства человеческого рода.
Такого рода обоснование, однако, в конечном счете свелось бы к тому же, к чему сводится государство, когда оно основывается на единстве народа. Чистая воля отвлекает от этих натуралистических иллюстраций; она стремится использовать понятийные конструкции, в которых правоведение способно конституировать и обосновывать единство юридического лица.
Первая глава. Основной закон истины
Предыдущие рассуждения касались своеобразия и самостоятельности этики по отношению к наукам, которые могли бы оспаривать её особое право. Среди философских дисциплин также рассматривалась и была отвергнута возможная претензия психологии на это. Лишь один вид обусловленности сохранялся и решительно утверждался: отношение этики к логике. Самостоятельность этики по отношению к другим наукам обосновывалась её зависимостью от логики. Исторический факт, что Сократ открыл понятие, а значит, и логику в понятии человека, то есть в этике, – этот факт был и остаётся нашей путеводной звездой. Так мы понимали и различие между бытием и долженствованием: сначала бытие, затем долженствование; не сначала долженствование, затем бытие. Но и не только бытие, равно как и не только долженствование. Логика и этика изначально принадлежат друг другу.
Но можно ли провести эту мысль, которая сначала кажется лишь историческим ориентиром, и по существу? Прежде всего, задумаемся, что означает такая реализация. Она не удовлетворится попыткой растворения этики в логике, независимо от того, могла бы такая попытка увенчаться успехом. Эта попытка недопустима; этика должна существовать самостоятельно наряду с логикой, и именно через это соседство обретать свою самостоятельность. Преувеличение этой идеи в сократовской формуле «Добродетель есть знание» уже осознано как таковое.
Прежде чем перейти к обсуждению того, как логическая методология может быть применена к этике для её обоснования, дадим место другой мысли, которая не столь поверхностна в своей основе, как может показаться на первый взгляд.
Если этика ставится в зависимость от логики, её самостоятельность, по крайней мере, ограничивается, как бы она ни укреплялась впоследствии собственными понятиями. Этим сомнением оперируют противники научного разума в борьбе против философской этики. Но это возражение заслуживает более тщательного рассмотрения и безотносительно к этим соображениям. Это рассмотрение должно распространиться как на логику, так и на фундамент этики.
В действительности, новый элемент философской системы, если он вообще обретает самостоятельность как таковой, возникает и существует не только в зависимости от предшествующего элемента, но и углубляет, благодаря собственной самостоятельности, тот фундамент, из которого он мог и должен был вырасти. Так обстоит дело с этикой по отношению к логике.
