Немногочисленные оставшиеся в общаге студенты (хвостисты и праздношатающиеся) норовили разрушить уединение нашей троицы, когда мы приходили в гости к Мыши.
Поэтому решено было устроить собрание на съемной квартире Поэта.
Тут самое время рассказать, как Поэт, потенциальный филолог, затесался на ФИЦИ и почему жил на съемной квартире.
Итак, в день нашей исторической встречи Сашка Радищев хитростью выудил у обалдевшей меня кольцо с буквой Ц и пробрался в пятый корпус. Там он без труда отыскал кабинет Догса. Не знаю, как проник внутрь – мне еще ни разу не удавалось – но невероятное случилось, и Поэт имел продолжительную беседу с деканом. Довольно долго Сашка не признавался, с каких козырей пошел, но под моим давлением раскололся. Оказалось, Догс и Поэтов папахен были старыми приятелями. Только поэтому Илья Ильич согласился выслушать нахального посетителя.
Посетитель, не имевший по мнению декана особых целительских способностей, тем не менее клялся, что, если надо, он их отрастит, разовьет и углубит. Кроме того, он, Поэт, не обделен литературным талантом, а, значит, кровь из носу нужен целительскому факультету, как, впрочем, и любому другому. Еще он знает физику на уровне первого курса физтеха (тут Поэт определенно приврал, физику на уровне первого курса физтеха даже абитуриенты-физтехи не знают). Зачем целителю уровень первого курса физтеха, озадаченный Догс не понял, но под напором аргументов сдался. Для верности тут же позвонил Радищеву-старшему, уточнил про знание отпрыском физики, не очень уверенно подтвердил, что, да, Поэт поступили именно на физфак (чем меньше народа знает про ФИЦИ, тем лучше; некоторые искренне считают нас шарлатанами), папахен возликовал и на радостях решил: его гениальный сын не станет прозябать в общаге.
С тех пор Поэт живет кум королю – в отдельной комнате двухкомнатной коммуналки, хозяин которой давно и надолго уехал на заработки в район вечной мерзлоты и сдает комнату одинокому интеллигентному холостяку без вредных привычек, коим и является наш друг Сашка Радищев.
Вторую комнату занимала дама бальзаковского возраста (лет пятьдесят с гаком) Виолетта Павловна.
Будучи хорошей знакомой все того же Поэтова папахена, она с удовольствием опекала маленького худенького Сашеньку, который много учится и плохо кушает. Поэт никак не мог доказать, мол, у него просто такая конституция, и ест он достаточно, и не надо подсовывать ему пирожки и котлетки, варенья и соленья.
Меня Виолетта не любила. А вот с Мышью умудрилась найти общий язык на почве готовки – Мышь пекла, варила и жарила просто божественно. Они с Виолеттой обменивались рецептами, угощались кулинарными шедеврами и обе кормили вечноголодного (по их мнению) Поэта.
К тому же, Виолетта была уверена, что Мышь – Сашкина девушка. Меня же считала досадной помехой их счастью. Всякий раз приветливо раскланивалась с Мышью и поджимала губы в мою сторону.
Даже недавно примкнувший Раф умудрился влезть к Виолетте не только в доверие, но и под платье. Не подумайте плохого, он сделал ей несколько сеансов массажа, узнав, что бедолага много лет страдает от шейного остеохондроза. Омассаженная поэтова соседка незамедлительно расцвела, возлюбила Рафа и по секрету призналась, что у нее в заначке имеется артрит и артроз. Наш бравый костоправ пообещал расправиться с артритом и артрозом после каникул, намекнув, что неплохо было бы компенсировать затраченную энергию. «Естественно, компенсирую, о чем речь», – блестя глазом, пообещала Виолетта. Мы с нетерпением ожидали приезда Рафа, чтобы узнать, какого рода компенсацию выдаст артритная пациентка.
