– Свечу! – крикнув, приказал он.
Через мгновение полог приоткрылся, и внутрь матерчатого укрытия вошёл служка, закутанный в тёплый плащ, наброшенный поверх длинной рубахи. В руках он нёс глиняную чашу с горящей свечой. Жёлтое пламя дрожало, наполняя помещение зыбким светом.
– Оставь и убирайся, – ворчливо бросил Олег, не глядя на него.
Когда служка исчез, княжич медленно встал, поёжился от утренней прохлады и подошёл к влажно поблёскивающей деревянной чаше. Опустил ладони в прохладную воду и, зачерпнув, поднёс к губам.Несколько глотков приятно смягчили пересохшее горло. Ещё немного. Ещё. Дышать стало легче, вязкая дремота отступила.
Олег склонился над посудиной и посмотрел на своё отражение на гладкой поверхности воды. Молодое, но уставшее даже после сна лицо. Светлая короткая борода, усы, подстриженные вровень с ней. Голубые глаза, слегка припухшие после пробуждения. Острый нос с характерной для рода Изяславовичей горбинкой. В левом ухе – серебряный одинец. Высокие скулы, а на правой – узкий шрам от топорика, полученный в таком же бою, как вчера. Если бы удар пришёлся чуть выше – он бы лишился глаза. Кажется, это было давно, но на самом деле минул всего год.
Глубокие тени дрожали на его лице, в неровном свете фитиля придавая чертам что-то потустороннее, колдовское. Сколько раз за последние годы княжич смотрел на своё отражение, склоняясь над умывальной чашей? Сколько раз просыпался в холодном, пустом походном шатре? Не сосчитать. Олег настолько привык к такой жизни, что иной раз казалось – так было всегда. Но это было неправдой.
Насколько мужчина помнил себя до похода – его лицо считалось красивым. Живя в радоградском детинце, он не раз замечал, как девицы, появлявшиеся при княжеском дворе, заливались румянцем и смущённо опускали глаза, едва завидев его. Высокий, широкоплечий, светловолосый, да ещё и княжеский первенец – Олег слыл первым женихом не только в городе, но и во всём государстве. Глядишь, не отправил бы князь Юрий сына в поход против разбойничьих орд, грабивших северо-восточные области государства и подрывающих торговлю, – глядишь, уже женился бы. Тем более что девушка, достойная стать его женой, у него была.
Несмотря на минувшие годы, даже сейчас, спросонья, он мог он мог отчётливо вспомнить каждую деталь её внешности. Стройная, высокая, светловолосая, улыбчивая – как и он сам в то время.
Олег встретил её в Великом Храме Радограда, и с того дня не мог выбросить из головы. Будто пожар разгорелся в его груди прямо посреди проповеди. Всю зику́рию княжич, прости Владыка, смотрел не на архиезиста Панкратия, а на неё, стараясь снова поймать взгляд красивых серо-голубых глаз. Но девушка больше не поворачивалась.
Олег усмехнулся, вспоминая тот день. Как же далеки были тогда его тревоги от теперешних забот!
Всю следующую неделю он мечтал увидеть её снова и, наконец, дождался. Тогда же спросил у старика Захара, княжеского тиуна, кто она и откуда. Оказалось, что девушку зовут Ирина, и она дочь радоградского боярина Остапа Туманского.
Ей было восемнадцать. Пока не обручена, хотя охотников хватало. Следующий за тем месяц Олег старался появляться там, где могла быть она, и, каждый раз встречая её, ужасно смущался. Прошло немало времени, прежде чем он, робея, под хихиканье её подруг, решился подойти и представиться.
Ирина лишь улыбнулась и кротко опустила глаза. Конечно, она знала, кто он. Все в столице знали.
