Замерла стая, следя глазами, как спелый сок течёт по его рукам, окрашивая их темнотой. Брат их поднял плод над головой, раскрыл полный острых зубов рот и поймал сладкую каплю языком, издав полный удовольствия клёкот.
И кинулась стая к Сердечному Древу. Стала срывать плоды, рвать их плоть зубами и поедать, поедать, поедать, пока все ветви не опустели. Руки и губы их были черны от сока, глаза горели огнём Сердечной любви. Утирали они пальцами рты, понимая, что всё ещё голодны. Так вкусна была Сердечная плоть, так сладка была неведомая Любовь.
– Ещё! – кричали птичьи братья.
– Ещё! – отзывались им сёстры.
Покинула стая королевский сад. Поднялись они в небесную гладь и смотрели на спящий Подсолнечный мир. Чуяли аромат Сердечных плодов, но было Древо пустым.
– Где? – кричала Птичья стая. – Где же? Где?
И поняли Птицы, что в людской груди хранятся Сердечные плоды. Те же жаркие, полные Любви Сердца. Их лишь нужно сорвать – вырвать из под ветвей рёбер, и вкушать, наслаждаясь каждой каплей.
Спустились они в деревню ближнюю, что спала тихим сном своим, и запели новую Песнь. Голодную Песнь, что рвалась из них жаждой к Сердечной Любви.
Те, кто слышат нас
Те, кто узнает нас
Те полюбят нас
И всего себя
Все они
Все они
Отдадут нам
Все они
Все они
И умрут за нас
Все они
Все они
Просыпались люди от чарующих голосов, корчась от невыносимой пытки. Выбегали они на улицы, раздирая свою грудь и отдавая Сердца. Вкус тех Сердец был горек от боли и ужаса, но приятен, что и плоды Сердечного Древа.
Затихла Птичья Песнь. Опустела от жизни деревня. Устлана была вся земля телами с проломленными грудными клетками и лица их были полны безумного страха. Утолила голод свой стая, но ужаснулась тому, что натворила.
И пришли к ним Тьма и Пустота, обняли и заговорили так, словно баюкали колыбель:
– Вам нельзя возвращаться назад, дети. Король Солнце не знает пощады, а простить ваши деяния сможет не каждый. Быть может однажды всё изменится. Но не сейчас.
– Что же делать нам? Как нам быть? – плакали Птицы.
Укрыла Пустота стаю одеждами своими.
– Не вернётесь вы больше в Королевский сад, – говорила она им. – Отныне будете вы жить в чаще Старого Леса.
Гладила Пустота их почерневшие от крови руки.
– И только те, кто заблудится в том Лесу, будут слышать Песни ваши, – продолжала она. – А я постараюсь сделать так, чтобы Король Солнце никогда не нашёл вас.
– А он будет искать, – кивала Тьма.
Посмотрела Пустота на ровню свою Тьму, утирая серебристые нити слёз из белезны глаз.
– Но я прошу вас, дети мои, – вновь обратилась она к Птицам. – Запомните то, что сотворили. Оглянитесь ещё раз и не дайте случиться этому снова!
Плакали Птицы и клекотали под руками Тьмы, коих было великое множество.
– Обещаем, мать-Пустота! – и срывались их прекрасные голоса к тускневшей заревом небесной глади. – Обещаем!
– Нам пора, – торопила Тьма. – Он проснётся вот-вот! Тогда никто и ничто не укроется от света глаз его.
Поднялись к небу Тьма и Пустота, увлекая за собой Птичью стаю. И полетели к самой кромке Подсолнечного мира, где за Великим морем был остров, в чьём сердце покоился Старый Лес. Там укрыли они в тёмной чаще Птиц. На прощание кинула Пустота на верхушки деревьев свой плащ, стерев для любого взгляда всё живое в Древнем Лесу.
Тем же утром нашёл Король Солнце пустым Сердечное Древо, а Птичья стая исчезла из сада. Кинулся он на поиски. Жёг земли жарким светом и метался во все стороны Подсолнечного мира, но нигде их не было и никто их не видел.
