– А с Линдой как было? Не слушалась тебя?
– Нет… бывали у нее, конечно, светлые дни, когда она не забивала свою голову всякой дурью… но это редко… – говорит Ари, убирая руки под стол. Я вижу, как он протирает о джинсы вспотевшие ладони. – Я и не знал, что она рисовать может…
– То есть, пока вы были вместе, она картин не писала?
– Ну, не знаю… я на стенах в сортире тоже, бывает, что-нибудь изображу, но на искусство это не тянет…
– Значит, писала, но тебе не нравилось…
– А что там нравиться-то может? Одним зеленые человечки мерещатся, а она черных, по ходу, видела… Вот реально, такие головастики с безумными глазами.
«Интересное сравнение», – мысленно подмечаю я, внимательно изучая мистера Бойда.
Линду убили и ее тело бросили возле мусорного бака, так же убийца поступил и с телами остальных женщин. Как бы мне ни не хотелось рассматривать Ари как потенциального убийцу, но даже такому хлюпику, как он, вполне под силу такой подвиг….
– Тебе не нравилось ее увлечение живописью?
– О как! Живопись. Да мне по барабану. Когда она с красками возилась, хоть мозги мне не колупала.
– А из-за чего обычно ссорились? Что тебя в ней раздражало?
– Раздражало? Нытье! Вот! Вот это прям бесило, и эта постоянная фраза: «Я не такая, как все… Я плохая сестра… я недостойная женщина…» А еще по ребенку своему любила страдать. У нее же дочка была, так она ее на усыновление отдала, когда той два или три года исполнилось. С того дня уже больше тридцати лет прошло, а она все ныла и ныла…
– И тогда ты ее бил, в терапевтических целях, разумеется, да?
– Ну, бывало. А как еще? Ну, я терплю раз, два, но это же было постоянно. Вроде такая милая, добрая, но такая нудная… или, как эти сейчас говорят… ну, эти, умные… душная! Вот точно, она была душной.
– Да, есть такие, – тяжело вздыхает Кевин, подыгрывая своему собеседнику, и я вижу, как он выкладывает перед ним несколько фотографий.
С моего ракурса сложно понять, какой именно козырь он решил разыграть в этот момент, но уже в следующую минуту я понимаю, что на стол легли фотографии Линды, сделанные на месте преступления.
– Они иногда бывают настолько противными, что хочется взять и придушить. Ты так и сделал, да? Что она сказала тебе в тот вечер? Снова ныть начала? Жаловаться?
– Я чего? Не видел я ее! Зачем мне это?!
– То есть на выставку ты не приходил?
– Нет, конечно! Выставка?! Смеетесь вы все, что ли?! Тоже мне, искусство нашли!
– Когда ты видел Линду последний раз?
– Когда видел… а вот когда последний раз поцапались, тогда и видел… летом, наверное… тепло было. Я на автосервис тогда работать устроился. Вот, спрашивается, чего еще надо ей было? Нет, вывела меня! Я прям сильно ее тогда, конечно, к косяку приложил, да и по роже прошелся. Копы приезжали, думал, все… но нет… очухалась она. Заяву писать не стала, ну, меня и отпустили. А через пару дней я ее послал… Она меня с Полей застукала… в общем, как-то так…
– То есть ты после того случая встреч с ней больше не искал? Не пытался вернуть?
– Линду? Зачем? Я что, дурак?
– Складно рассказываешь, а как это объяснишь? – спрашивает Кевин, выкладывая на стол следующую порцию фотографий. – Эти снимки были сделаны в галерее в день открытия выставки Линды.
Перед допросом он показал мне свою главную улику – снимок стоп-кадра, сделанного из изъятых видеофайлов в галерее «Вдохновение». Сходство, безусловно, есть, но у меня остались сомнения относительно того, что на снимке действительно Ари Бойд, а потому я подхожу ближе к стеклу, жадно наблюдая за его реакцией.
