Дамир плыл в потоке безмолвного восприятия Миры: мир без слов, где каждый жест полон смысла, где предметы пульсируют эмоциями, как будто имеют свои собственные чувства. Контуры расплывались, становясь проницаемыми, позволяя энергиям перетекать из одного существа в другое. Мысли были не формулировками, а мелодиями, понимаемыми на уровне резонанса, а не логики.
Артём испытал самое глубокое потрясение, когда увидел мир глазами своего отца: бремя ответственности, сложнейшая сеть взаимосвязей и последствий каждого решения, постоянное балансирование между научной целесообразностью и моральными императивами. Но больше всего его потрясло ощущение любви – глубокой, болезненной, скрытой за маской директора – любви к нему, к сыну, вины за причиненную боль и непреходящего желания искупить её, исправить мир для него.
Каждый на мгновение физически ощутил реальность другого – запах, вкус, звук, тактильные ощущения. Шок от осознания себя в ином теле/сознании, а затем – резкий возврат в собственное, но уже обогащенное опытом другого.
Мира стала центром этой странной сети восприятия, её нейроинтерфейс – узлом, через который проходили образы и ощущения, трансформируясь и передаваясь дальше. Впервые её немота стала не ограничением, а преимуществом – отсутствие собственного голоса позволило ей стать чистым каналом для голосов других.
После возвращения в свои тела никто не мог подобрать слов для описания пережитого. Они просто смотрели друг на друга взглядами, полными узнавания – словно увидели друг друга по-настоящему впервые.
И именно в этот момент безмолвного понимания над поляной раздался резкий механический звук.
Дрон службы безопасности завис над поляной, сканируя пространство красным лучом. Образовалась мгновенная цепная реакция: животные бросились врассыпную, птицы взлетели с деревьев, насекомые скрылись в почве. Биолюминесцентные организмы погасли, словно кто-то щелкнул выключателем. Сложный узор на поляне остался, но теперь выглядел просто случайным скоплением природных материалов.
– Идентификация, – раздался механический голос дрона. – Объекты не распознаны. Протокол безопасности активирован.
– Сюда! – Артём схватил Миру за руку, потянув в сторону густых кустов. Лин и Дамир последовали за ними.
Они укрылись в подлеске, прижавшись к земле. Дрон кружил над поляной, продолжая сканирование.
– Дистанционный доступ к системе, – пробормотал Артём, лихорадочно работая с планшетом. – Нужно перенаправить протокол и заблокировать передачу данных в центр.
Его пальцы быстро скользили по экрану, вводя какие-то коды.
– У тебя есть доступ к таким протоколам? – изумленно прошептала Лин.
Артём не ответил, полностью сосредоточившись на задаче. После нескольких напряженных секунд дрон выдал серию коротких сигналов и изменил курс, удаляясь от поляны.
– Временное перенаправление, – выдохнул Артём. – Будет искать нас в западном секторе. Но это ненадолго. Нужно уходить. Сейчас же.
Мира в последний раз оглянулась на поляну и увидела, как узор на земле начинает светиться в темноте – слабое, почти неразличимое сияние, видимое, возможно, только для тех, кто знал, что искать.
Они поспешили обратно, выбирая самый короткий путь к комплексу. Обратный маршрут казался одновременно бесконечным и мгновенным – тело помнило каждый шаг, каждый поворот, но разум был всё еще захвачен пережитым на поляне.
Предрассветный туман окутывал комплекс "Гея", когда четверо волонтеров наконец добрались до жилого блока. Артём снова использовал свой доступ, чтобы разблокировать дверь, и они проскользнули внутрь незадолго до активации утренних систем.
