Я дрожащими руками начинаю собирать чашки, не понимая, что сделала снова не так – ведь от всей души хотела поделиться рецептом.
– Сынок, спой нам, – со сладкой улыбкой свекровь повернулась к сыну.
– Ах, Алексей, вы еще инструментом владеете? – всплеснула руками дама. – А Катенька на скрипке играет, сейчас консерваторию заканчивает. Чудесный домашний ансамбль будет.
– Просим, просим, – захлопали вместе пожилые дамы.
Я взяла в руки гору грязной посуды, и, выходя из комнаты, увидела поджатые губы Серафимы, ее недовольный взгляд, и услышала начальные аккорды «Солнышко лесное…».
Повернувшись к двери, уже не могла сдерживать слезы…
– Аленушка, милая моя, почему ты плачешь? Ты вспомнила, как чудесно было тогда? – Алексей Михайлович встревоженно вытирает жене глаза. – Мы еще споем тебе! Скоро выпишут. Ребят соберем и споем…
– Конечно. Ты чудесно поешь, – она, кивая, перехватывает и гладит его руки. – Устала я что-то, Алешенька, посплю.
– Я пойду, – засуетился пожилой мужчина. – Что тебе завтра принести? Чем порадовать?
– Не знаю. Избаловал ты меня уже, – пожимает плечами старушка.
– Вот ты скажешь! А кого же мне еще баловать? – Он удивленно поднял брови.
– Как это кого? А Марта? – возмутилась Алена Александровна.
– Марта – это да! Сейчас приду домой, рыбки ей дам, порадую. Потом про тебя расскажу. Она же тоже волнуется! Каждый раз спрашивает о тебе.
– Так беги уже! Беги к Марте! Она тоже скучает. А я посплю… – устраиваясь в кровати, Алена закрыла глаза.
Алексей тихонечко вышел в больничный коридор. Он всегда недолюбливал такие места. Мама уходила тяжело, даже мучительно. Больницы сменяли одна другую, но специалисты лишь разводили руками. Она была совершенно здорова, но мозг ее постепенно умирал. Она и так не обладала легким характером, а тут и вовсе становилась капризным невыносимым ребенком. После смерти матери все эти чувства сменились на отчаянное неприятие запахов дезинфекции и мелькающих тут и там белых халатов. Холодное звяканье металлических инструментов и шаркающие шаги пожилой санитарки вызывали мучительную боль в голове и глазах.
– Ох, поскорее бы уже жену подлечили и домой отпустили, – шептал Алексей сам себе, быстро идя по коридору.
Выйдя на крыльцо, он полной грудью вдохнул свежий холодный воздух. Один раз, другой, третий, словно пытаясь вытолкнуть из себя весь больничный дух.
Унылый дождь сменился мягким пушистым снегом. Уже весь больничный двор запорошило. Так бывает только тогда, когда еще не появилось первых следов. Эта чистая красота создает ощущение неприкосновенности. Обманчивая невинность, прикрывающая слякотность и грязь. Алексей аккуратно сделал шаг: не хватало только ему грохнуться тут на лестнице и сломать что-нибудь. Хотя, с другой стороны, врачи рядом. «Меня на руках занесут в больницу, если что», – усмехнулся он про себя.
– Мам, смотри, как красиво!!! Это звезды падают с неба? Можно желание загадывать? – восторженно закричал мальчишка лет пяти, остановившись и запрокинув голову к небу.
– Сынок, побежали быстрее. Фантазер ты, мой мечтатель, – озабоченная маленькая девушка поправила на пацаненке смешную шапку с тремя помпонами. Если бы он не назвал ее мамой, можно было подумать, что это брат и сестра, настолько хрупкой она была.
Пожилой мужчина посмотрел на небо.
– А ведь и правда, – улыбнулся он, – прав малыш. Похоже на звезды… пускай все будет хорошо, – загадал он и потихоньку двинулся сквозь звездопад к воротам парка.
