– А нате вам зерна для тварюшки, – неожиданно расщедрившись, Иван Федосеевич поделился запасами корма для кур, отсыпал из большого мешка в маленький. – Сметаны не дам, самому мало. Хлебов и сдобы печь не умею, разве что приятельница угостит, вот с ней и толкуйте за пироги. И чтобы ваша зверина в доме ничего не портила, особенно провода пусть не вздумает грызть. Мы на эту лампочку, – он сунул палец в низко висящий абажур и отдернул, слегка обжегшись, – готовы были молиться с женой. Дуняша еще жива была, когда к нам в дом провели электричество.
– Мы будем присматривать за Анфиской, – пообещала я на правах хозяйки полосатой крысы. – Не дадим ей проказничать в доме. Большое вам спасибо за корм.
– Зерно расходуйте экономно, – строго повелел Иван Федосеевич и удалился.
Отправился ночевать к бабе Груше, не пожелав остаться дома и понаблюдать за необычным зверьком.
Ночью разгулялась обещанная синоптиками метель. Не давала заснуть, пугая жутким воем ветра за окном и легким стуком крупных снежных хлопьев по стеклу.
А может, я бы не уснула и в самую тихую погоду. Чувства бы не дали прикорнуть на большой деревянной кровати, ведь они разбушевались во мне ничуть не слабее метели.
Закрою глаза – стоит передо мной в сиянии солнечных лучей высокий лохматый блондин. Открою глаза – и все равно не исчезает навязчивый образ. Вижу его перед собой вместо сучкастого, кое-как неравномерно побеленного потолка, и все тут. Куда хочешь иди, чем хочешь занимай себя: хоть чай подогревай, хоть сонную диковинную зверушку проверяй, как она там, в кроличьей клетке, поживает и не планирует ли совершить побег, а результат один. Нет избавления от наваждения.
Наверное, мне бы стало легче, если бы он пришел к дому. Я встрепенулась, услышав громкий стук, как будто кинули снежком с улицы, чтобы привлечь мое внимание. Подскочила к окну, дернула на себя занавеску, чуть не сорвав ее с хлипкой веревки, а во дворе никого. Ветка старой яблони размашисто качалась, почти доставая до форточки. Она и долбанула по стеклу, повезло еще, что не разбила.
Я положила себе на ум, что надо рассказать Ивану Федосеевичу про обрезку деревьев, а то старик останется без оконных стекол в разгар студеной зимы. Думала вернуться в постель, а вместо этого зачем-то снова потащилась вниз по лестнице. Прошла комнату с печкой, заглянула в прихожую, и рука будто по собственному произволению потянулась к пальто, залезла в карман и нашла среди леденцов снятый с крысиного хвоста длинный человеческий волос. Или не человеческий? Я совсем запуталась, не знала, что и думать, после неудачных попыток разорвать находку на две половинки. Обычный волос от моих насильственных действий легко бы порвался, еще и растянулся, завился. А этим я чуть пальцы не порезала до крови, он был прочнее заводской проволоки.
Кто же он такой, тот странный парень с длинными неразрывными волосами? Не живой мертвец же, в самом деле. Не восставший из могилы давно почивший граф Безымяннов, первый хозяин усадьбы. Он был живым и теплым, даже горячим. Я чувствовала исходящий от него жар.
Так кто же он? Колдун или оборотень? Вдруг по ночам он превращается в медведя и нападает на людей? И лося он загрыз, и почтальона… Тогда мне следует держаться от него подальше, а не мечтать о новой встрече. Ну что за глупости полезли в изнуренную бессонницей голову? Какие только дореволюционные сказки не вспомнятся в темную ночь под завывания вьюги!
