Читать онлайн Надежда Попова - Среди них. Но не с ними

Вовчик

По моде конца семидесятых Вовчик был длинноволосый, с усиками, носил яркие приталенные рубахи и расклешённые брюки с болтающимся на бёдрах ремнём. Техникум он не закончил. Его направили на практику на фабрику, он поработал, получил зарплату и решил остаться.

Вечера у него теперь были свободные, сессии и курсовые над душой не висели, он прибился к компании более взрослых ребят в своём дворе, начал курить и полюбил пиво.

Летом он с родителями и сестрой жил на даче, ездил оттуда на работу. В дачном посёлке много молодёжи, ходили в кино, в клуб на танцы, ездили в соседний городок на дискотеку, возвращались ночью пешком. Днём купались в речке, загорали. Девчонок было много, все весёлые, бойкие, все симпатичные, но – занятые. Как-то к ним зашла за рассадой земляники дочка соседей, Валя.

– Во-о-о-вчик! – голосисто позвала мать. – Проводи-ка соседку, вишь, платье какое на ней красивое, а таз в земле, да тяжёлый… А что ж не здороваешься, иль не узнал? Это ж Валечка, Лидина дочка, ишь, какая красавица выросла, помоги, помоги девушке, – певуче говорила мать, незаметно подмигивая сыну и улыбаясь гостье.

Он принял таз на растопыренную ладонь, как официант поднос, и пошёл за Валей на соседний участок.

Тётя Лида, крупная громогласная женщина, хлопотала возле круглого стола на веранде. Увидев Вовчика, она не удивилась.

– Кто пришёл-то к нам! Рады, рады… Валентина, кавалер твой? Хорош парень, видный, таз, гляди-ка, ровно пушинку держит. Ставь, ставь сюда, в тенёчек. Валентина, зови отца, будем чай пить.

Вовчик стал отнекиваться, но тётя Лида мощной рукой пихнула его на стул и продолжала громко и басовито:

– Матери спасибо передай за рассаду, да скажи, чтоб сама заходила. Лет десять, почитай, соседствуем. Вот уж и дети выросли… – она повернулась к вошедшему дяде Пете: – Вовка-то, гляди, жених уже.

– Да и наша – невеста.

Дядя Петя не спеша уселся за стол. Появилась Валя, села напротив Вовчика, посмотрела на него ласково, ободряюще. Вовчик приосанился.

На столе стояло множество мисочек, вазочек, тарелочек, розеточек. Пар из огромной чашки обжигал лицо, в ушах назойливо гудел голос тёти Лиды:

– Варенье бери, Валечка варила, уж она клубничное всегда сама варит, мастерица. И печенье сама пекла, с корицей, ешь, ешь, не стесняйся. Вкусно? Она и борщ умеет, и котлеты, и пироги, уж я всему научила, и вяжет она, и курсы шитья закончила…

– Девка хозяйственная, – одобрительно крякнул дядя Петя.

Валечка сидела смущённая, но видно – довольная, лицо румяное, губы полные, казалось, что от неё пахнет горячим вареньем. Вовчик смотрел на неё и удивлялся – как же он раньше не обращал на неё внимания?

– И не вертихвостка, с парнями не хороводится, не то, что некоторые…

– Подожди, мать, – дядя Петя поставил пустую чашку вверх дном на блюдце, отодвинул от себя. Смёл в ладонь крошки, кинул за окно. – Совсем заговорила парня. Ты, Вовка, нам о себе расскажи – чем занимаешься, работаешь, учишься? В армию когда?

Взопревший Вовчик судорожно сглотнул.

– Работаю, дядь Петь. Электриком на фабрике. Оклад сто десять рублей, премии бывают. Осенью в армию.

– Что ж, хорошо. Специальность есть. Зарплата для начала неплохая. Да армия ещё кое-чему научит. Верно говорю, мать?

– Знамо дело, – тётя Лида поднялась из-за стола. – Вы, молодёжь, до родника прогуляйтесь, воды свежей принесите.

Вовчик не успел оглянуться, как в руках у него уже оказался вместительный бидон. Он бестолково благодарил за чай, дядя Петя хлопал его по плечу, подталкивая к калитке. Тётя Лида шла за ними по узенькой тропинке, наказывая заглянуть по дороге в кинотеатр, говорят, французский фильм привезли, сеанс вечерний, одну Валечку она бы не пустила, а вдвоём с Вовой, что ж, пожалуй…

Таким образом, неожиданно для себя, Вовчик был вовлечён в определённые, отнюдь не двусмысленные отношения с Валечкой, которые, набирая скорость, стремительно покатились к своему логическому завершению.

С работы он мчался на дачу. Валя поджидала на станции, брала под руку, и они степенно шли домой. Их родители, бывшие и раньше в хороших отношениях, сплотились окончательно, матери постоянно бегали друг к другу, шушукались, отцы покуривали, сидя на одной лавочке. Ужин теперь накрывали то на одной, то на другой веранде.

Вовчик млел и таял. Вечера были душные, томные… Обильное угощение, прогулки в берёзовой роще, пышная румяная Валечка, лежащая рядом с ним на тёплом берегу мелкой речушки – голова кружилась от всего этого!..

Жаркое лето сменилось золотой осенью, наступил тёплый сухой октябрь, и вот тут-то настигла Вовчика повестка из военкомата.

Родители готовились к проводам, а он стал обзванивать друзей и знакомых.

И узнал, что Наташа, которую он непременно хотел пригласить, выходит замуж за Алексея. А ведь она нравилась ему много лет, он даже немножко ухаживал… Вовчик немедленно почувствовал себя героем романа: он любил долго и безответно; ему предпочли другого. Теперь у него самого серьёзные отношения, со взаимностью, но печать трагизма отныне лежит на нём…

Провожать Вовчика в армию собралось человек тридцать. Родственники, друзья и просто знакомые со двора. Дверь квартиры распахнута настежь – заходи, кто хочет, выпей рюмку за будущего солдата! Заходили многие. Самогон, изготовленный матерью на даче, лился рекой. Гуляли всю ночь. Вовчик, упившись, с двух часов безмятежно спал поперёк родительской кровати. Его отсутствие заметили только утром, когда пора было собираться в военкомат. Тяжёлой отцовской рукой он был поднят и приведён в ванную, где его приняли мать и тётя Лида. Холодная вода и нашатырь сделали своё дело, и Вовчик вышел из дома своим ходом.

Прощались на газоне перед военкоматом. Вовкина мать, всхлипывая, совала в руки авоську с едой, бормотала что-то про пирожки и сало и тянулась поцеловать. Отцы, дыша перегаром, хлопали по спине, наказывали сержанта слушаться и не перечить, а старшину почитать, как родного батьку. Тётя Лида велела провиантом ни с кем не делиться, форму взять на размер побольше – сядет от стирки, да и зимой можно будет поддеть что-нибудь тёплое, а вообще, держаться поближе к кухне. А Валечка целовала в свежевыбритую щёку и шептала, что будет ждать, писать и чтобы он, Вовчик, тоже писал, не забывал и служил старательно, чтобы дали отпуск.

Зычный голос велел строиться. Призывников погрузили в автобусы, и вот уже они отъезжают, а за ними бежит пёстрая шумная толпа. Автобусы скрылись за углом, и провожающие отправились по домам – доедать, допивать и отсыпаться.

Через два года встречали его примерно так же, как и провожали, с той только разницей, что в первом случае гуляли одну ночь, а во втором – три дня. На четвёртый Валечка привезла его к себе. С гудящей головой и изжогой в горле опять сидел он за обильно накрытым столом, с содроганием поглядывая на графинчик в дядь-Петиных руках. Валечка нагружала его тарелку салатами, заливной рыбой, соленьями и маринадами, дядя Петя разливал водку, настоянную на лимонных корочках, тётя Лида сдавала рапорт:

– Ну, дождалась Валечка, слава богу! Два года под материным крылом – ни в кино, ни на танцульки. Всё дома, с матерью по хозяйству. В институт не прошла, да и ладно. Что толку на инженера учиться? Всю жизнь на заводе, в грохоте, да зарплата сто рублей. В швейном училище учится, уж скоро закончит. Работа чистая, оплата сдельная, сколь заработал, столь и получил, а она девка работящая. Да и дома сможет шить – себе ли, мужу, детишки, бог даст, пойдут, а то попросит кто – всё лишняя копейка в семью. Машинку вот швейную купили с отцом, дорогую…

– Ничего, мать, окупится, – дядя Петя, крякнув, снова взялся за графинчик. У Вовчика потемнело в глазах. Застолье набирало обороты. Валечка положила ему на тарелку что-то мясное, остро наперченное, благоухающее лавровым листом. Наконец, графинчик опустел. Далее последовал горячий чай, заваренный до черноты, и ломоть песочного торта с большими жирными розами. Вовчик изнемогал, мечтая вырваться из гастрономического плена. Наконец, райской музыкой прозвучал хозяйкин басок:

– Ну, отобедали, слава богу! Ты, отец, приляг, отдохни, я приберусь, а вы, молодёжь, пойдите к Валечке в комнату. Покажи, дочка, что ты для Вовы приготовила, пусть оценит.

Смущённая Валечка привела его в свою девичью комнатку. Вовчик решительно её обнял. Она зарделась, подвинулась ближе. Но на этом активность его закончилась. Вся энергия ушла на пищеварение и борьбу с тошнотой. Валечка не огорчилась, чмокнула его в щёку и распахнула шкаф.

– Я тут кое-что купила к твоему возвращению, чтоб тебе сразу по магазинам не бегать. Ты же вон как возмужал, – она покраснела, – небось, мало всё стало.

Она выложила на диван обновки. Две модные цветные рубашки, одна строгая белая; пушистый шарф и перчатки; и наконец, костюм, – тёмно-серый, с цветной искоркой, польский – и чёрные туфли.

– Перчатки и туфли папа мерил, у вас размер одинаковый, остальное на глаз покупала, боюсь, не мало ли… Давай, примерь, да сразу и переоденешься, не же всё в форме ходить.

Вовчик окончательно перестал соображать. Он с ужасом взирал на гору новых вещей, не зная, что говорить, а Валечка уже стягивала с него китель, доставала из целлофановой упаковки рубашку.

– Смотри-ка, воротничок в самый раз. Пиджак свободный немножко, ну, ничего, зато джемпер можно вниз надеть. – Валечка снова метнулась к шкафу, вытащила серый джемпер с синими ромбами на груди. – Сама связала, по выкройке из «Работницы». И ещё один вяжу, только уже свитер, с горлом, потом покажу. – Она застегнула на нём все пуговицы, поправила воротничок и отступила в сторону, любуясь делом рук своих.

– Ты пока брюки переодень, а я родителей позову, чтобы посмотрели. – И она исчезла за дверью.

Вовчик, чертыхаясь, стал сдирать с себя армейские брюки. Прыгал на одной ноге, нечаянно стащил носок. Ремень в новых брюках был слишком широк, а без него штаны падали. Придерживая их рукой, он заправил выбившийся сзади хвост рубашки, вспомнил про носок, схватил, он почему-то оказался вывернутым наизнанку. Обливаясь потом, злой и красный, как рак, стал выворачивать его обратно, отпустил брюки, они упали. Отворилась дверь, на пороге появился дядя Петя, за ним Валечка с матерью…

Домой Вовчик явился поздно вечером, младшая сестра уже спала, родители ждали на кухне. Увидев его при полном параде, мать прижала ладонь к щеке, покачала головой и тихо опустилась на табуретку, не сводя с него глаз. Отец придирчиво ощупал пиджак, джемпер, обошёл сына кругом, одобрительно причмокнул:

– Костюм справный. Глянь, и ботинки. Такую девку поискать. Ты, парень, что себе думаешь? Время не тяни, стосковалась она за два-то года, да и ты, небось, тоже…

Вовчик не понял намёка, все его мысли были об одном – спать! Завалиться и спать, спать, спать…

Следующие три недели пролетели, как во сне. Каждый день он встречал Валю возле училища, погода была плохая, дожди; сразу шли к ней домой. Валя сноровисто накрывала обед на двоих. Родители её были на работе. Вовчик пообвыкся, осмелел. Валя нравилась ему всё больше и больше. Она была тихая, покладистая. Разрешала курить на кухне, не ругалась, когда от него пахло вином. Заботилась о нём, пришивала пуговицы, чистила куртку. И его постоянно просила то поточить ножи, то починить утюг или молнию на сапоге. Не сердилась, когда он неуклюже приставал с нежностями. Вовчика распирало от гордости. Какой он, оказывается, интересный и опытный мужчина! Вон как легко, просто играючи, он завоевал сердце хорошей девушки Вали! Видно же, что она готова ради него буквально на всё! Хорошо бы теперь встретить Наталью – он уже не тот, что был два года назад. Теперь она почувствует его мужское обаяние и опытность и должным образом оценит. Вовчик загорелся. Он открыл счёт своим победам и ему хотелось прямо сейчас начать его увеличивать.