Продукты были уже закуплены и вынесены на балкон, благо мороз. Самогону наварено четыре трёхлитровые банки. Да ещё племянник тёти Лиды достал два литра спирта. Его развели и разлили по графинам. Купили также водки и несколько бутылок «красненького» – для дам.
Платье и костюм для новобрачных купили в салоне. Не самые дорогие, но и не дешёвые. Тут Вовчик немножко покапризничал, требуя вместо рубашки белую водолазку. Но найти такую не удалось. Валечка выстояла очередь в ГУМе, отхватила немецкую серебряную рубашку с жабо, на ней Вовчик и примирился.
За день до свадьбы приехали родственники с Украины. Две тётки с мужьями и взрослыми сыновьями. Вовчик видел их один раз, лет десять назад. Они привезли мешок картошки, сало, ведро солёных огурцов и бидон горилки. Тётки деятельно принялись помогать матери с готовкой. А мужики сдвигали мебель, высвобождая место для застолья и танцев.
Квартира была маленькая, неудобная, хотя и трёхкомнатная. В хрущёвке, кухня крошечная, коридора практически нет. Самую маленькую, отдельную комнату, занимала бабушка, буйно помешанная старушка девяноста трёх лет. Это хрупкое голубоглазое создание и в повседневной жизни доставляло массу хлопот и неприятностей, которые сейчас, в разгар предпраздничной суеты, были совсем уж излишни. Сама же она, естественно, так не считала, всей ответственности и торжественности предстоящего события не осознавала и потому, улучив момент, стащила самый большой графин горилки и равномерно разлила её по ботинкам, стоящим в коридоре. Поскольку обуви там было больше десяти пар, запах стоял просто убийственный. От пытавшегося схватить её отца бабушка ловко увернулась, огрела его донышком по носу и, выскочив на балкон, грохнула двухлитровый графин о бетонный пол, засыпав осколками сложенные там продукты. На шум сбежалась вся семья. Бабушку кое-как скрутили, затолкали в её комнату и закрыли снаружи на висячий замок. Она долго не успокаивалась, чем-то гремела и выкрикивала ужасные ругательства своим чистым звонким голосом.
Вовчика охватил панический ужас. Завтра свадьба, в доме будет полно народу, а с приходом посторонних людей бабкина активность резко возрастает. Правда, дверь заперта на замок, но несколько раз в день её открывают, чтобы принести еду или выпустить бабулю в туалет. Занятые последними приготовлениями, все как-то упустили из виду такое осложнение, как бабушка.
– Что ж делать-то, – задумчиво сказал отец, – нам ведь завтра не до неё будет.
– Зато ей будет до нас! – Вовчик забегал по комнате, остановился перед матерью. – Мам, ну давайте её уберём куда-нибудь!
– Куда ж, сынок, её денешь, – пригорюнилась мать, – в больницу разве позвонить…
– Конечно, в больницу! – оживились тётки, – объяснить, мол, так и так, обострение, сами справиться не можем. Пусть подержат у себя, подлечат…
– Не берут её в больницу, – хмуро сказал отец, – мы уж сколько раз звонили. Старая она.
– Ну и что – старая! А если она сумасшедшая? Звони!
Отец послушно стал накручивать телефон. Дозвонился, у него приняли вызов, стали записывать данные. Симптомы, адрес, год рождения? Он добросовестно перечислял. После слов «тысяча восемьсот…» в трубке раздались частые гудки.
– Всегда так, – вздохнул отец, – как услышат, что она ещё в прошлом веке родилась, так трубку бросают. Один раз, правда, приехал врач, года три назад. Говорит, все психушки молодыми переполнены, а специальных больниц для таких стариков нет. Бабку нашу осмотрел – здорова, говорит, как бык. Сердце, желудок в порядке, давление, как у молоденькой, нервы крепкие – сто лет проживёт! А что умом тронулась – так это нам проблемы, не ей.
