Не раздумывая долго, она вошла в крошечный магазинчик. Пожилая женщина в «хищных» очках и юноша лет семнадцати, которому она что-то объясняла, вздрогнули – к ним явно давно не заглядывали. Через мгновение сообразив, что у них покупательница, женщина расплылась в доброжелательной улыбке, пока парнишка неловко откатился в сторону. Илинея заторможено кивнула и прошла внутрь, якобы осматриваясь.
– Я хотела спросить: что за подвеска у вас на витрине? Круглая такая, с узором в виде завитков…
– А! Трискель! – женщина яро закивала в знак понимая. – Это, так называемый, родовой кулон. Этот символ принадлежал одному из ныне не существующих аристократических родов чародеев. По крайней мере, формально он оборвался около пятнадцати лет назад, – она подошла к витрине и бережно достала кулон. – Говорят, что дочь последнего из рода то ли погибла, то ли исчезла, – Илинея удивленно вскинула брови, изображая заинтересованность историей. – А этот кулон… Я помню, как почти тридцать лет назад девушка вроде вас принесла мне его на продажу. До сих пор не знаю, что вынудило ее продать подобную вещь: в кругах колдовской аристократии это все равно, что отказаться от собственной семьи…
– Я, кажется, знаю, кто и почему принес вам его, – тихо проговорила Илинея. – И я хочу его купить. Сколько?
Владелица лавки встрепенулась, и даже стажер с любопытством взглянул на девушку. Загибая пальцы и прикидывая что-то в уме, женщина щурила глаза и что-то бубнила себе под нос.
– Тогда я за него дала немаленькую сумму, – задумчиво начала она, – но кулон с тех пор, кроме вас никого не интересовал… Тысяча!
– Что? – переспросила Илинея, стараясь не выдавать свое изумление.
– Тысяча нинге, – спокойно повторила женщина.
Треть зарплаты! Илинея чудом удержалась от того, чтобы схватиться за голову. Купить вещичку, значит обречь себя на питание в академической столовке, но…
– Я беру его, – она достала из сумки изрядно похудевший кошелек и вынула из него две купюры.
Из лавки она вышла со смешанным чувством удовлетворения и «давящей жабы», говорившей, что побрякушка, несмотря на раритетность, столько не стоила. Но она отлично понимала, что для колдуньи, которой она несет этот кулон, он стоит гораздо дороже.
Она пошла через дворы, пробираясь в спальные районы. Минут через тридцать пятиэтажные здания стали сменяться огороженными двориками частных домов, а впереди замаячила знакомая черепичная крыша. Белоснежные стены двухэтажного дома и увитое увядающим плющом крыльцо, маленькая беседка, выглядывающая из-за угла. Илинея тряхнула головой, выдохнула и вошла в хорошо знакомый двор.
– Мам, пап, вы дома? – она бесшумно шагнула в прихожую, оглядывая пространство перед собой.
Из комнаты неожиданно вынырнул Зейн.
– Илинея? Мне казалось, ты хотела провести выходные в академии. Я как раз собирался тебя проведать.
– Зейн, не надо, – раздался из гостиной голос матери. – Проходи, милая, чай недавно вскипел…
– Какой чай, Аделина?! – с металлом в голосе произнес мужчина. – А ты проходи, не стой в дверях. Заодно расскажешь мне, почему к нам пришли полицейские и расспрашивали про тебя, – чеканил он каждое слово.
– И к вам тоже, – выдохнула Илинея, опускаясь на пуфик для переобувания.
– Что значит «и к вам тоже»?
– Сегодня мне уже звонили из академии, теперь, оказывается, они и сюда добрались. Неужели, сложно заявиться в рабочий день? Или прямо ко мне домой, а не шататься по всему городу? Я же не прячусь!
