– Слушай, Снежок, мне приятно твое участие, но энергичности во мне как в конфетном фантике.
– Конфетный фантик очень громко шуршит, – задумчиво проговорил Луми.
– И что?
– Он громок, наверное, потому что энергичен.
– Любишь же ты пофилософствовать.
– Наверное. – Луми кинул мяч Аркаше.
Выдохнув матово белое облачко, девушка уронила мяч и вновь поймала его на подскоке. Этот лед и правда был не хуже игровой площадки.
– Теряешь время, Снежок. Мне ясно дали понять, что фэйс-контроль не пройден. Бездарности им не нужны.
– А где ты здесь видишь бездарность? Я не вижу. А ведь у меня есть глаза. И они красивые.
Озадаченно хмурясь, Аркаша, не переставая, стучала мячом о поверхность льда. Луми не был похож на того, кому были бы по вкусу всякого рода издевательства. Однако эта, по всей вероятности, искренняя поддержка настораживала, потому что шла от кого-то помимо Коли. Гуча и Маккин тоже поддерживали ее, но они никогда не были столь напористыми.
– Я не умею играть в баскетбол, – с расстановкой произнесла она. – Подумаешь, раньше бегала с мячиком наперевес. Так каждый сможет.
– Ты умеешь играть в баскетбол.
– Это что, внушение? – Аркаша издала нервный смешок, очень надеясь, что снежный мальчик не обладает каким-нибудь талантом в области гипноза. После истории с шишаками, столбом огня и пластилиновым двойником она всерьез опасалась, что у нее что-то не так с головой. Не хватало еще, чтобы в ее разум кто-то вторгался.
– Факты не требуют внушения, они констатируются. – Луми хрустнул пальцами. – Ты контролируешь мяч, не глядя на него. Этого достаточно.
Смысл фразы не сразу дошел до Аркаши. Она отвернулась от юноши и с немым удивлением покосилась на прыгающий мяч, поочередно встречающийся с ее рукой и поверхностью льда. Действительно, она не следила за его перемещением, а просто контролировала его по наитию. На безупречном автомате, выработанном на основе чужой любви к баскетболу.
– Ты не превращаешь мяч в центр Вселенной, – продолжал Луми, – поэтому ясно видишь всю площадку в целом: противника и конечную цель – кольцо.
Аркаша открыла было рот, чтобы возразить, но Луми неожиданно сорвался с места. Его лобовая атака столь сильно походила на попытку перехвата мяча, что девушка, затаив дыхание, подпрыгнула и кинула мяч в сторону кольца. Прочертив в воздухе дугу, апельсиновый кругляш угодил точно в середину ледяного обруча и, повстречавшись со льдом, ускакал знакомиться с сугробами.
«Это ж надо было… Моя единственная лимитированная трёха…» – Аркаша опасливо глянула на Луми.
– Да, – протянул снежный мальчик, – совершенно не умеешь играть в баскетбол.
– Ты хоть интонации меняй, когда иронизируешь, – ворчливо попросила Аркаша.
– Ты совершенно не умеешь играть в баскетбол.
– Неа, интонации остались прежними. Хотя за старания хвалю.
Аркаша полезла в сугроб. Оранжевый мяч на фоне снега смотрелся весьма экзотично – этакий апельсин в гуще сливок.
– Знаешь, трёха в чьем угодно исполнении будет выглядеть эффектно, – девушка рассеянно покрутила в руках мяч, счищая остатки снега, – а уж в моем и подавно. Но ты же понимаешь, что это не показатель? Честно скажу, мой трехочковый – это не случайность и не своевременное проявление госпожи удачи. Такой фокус мне, конечно, под силу, но могу его проделать лишь раз за игру. В чем причина, не знаю.
– И?
– «И»?! Ку-ку! Небо вызывает снежинку! – Аркаша помахала ладонью перед лицом Луми. – Здесь побегала, там мяч кинула – ну и что? Отдельные трепыхания за умение не считаются! Я как пингвин – крыльями хлоп-хлоп и сам вроде птица, но не взлететь, понимаешь? Не взлететь.
