В том скоротечном, как взмах крыла ворона, бою, погибли почти все.
Спаслись только самые изворотливые, быстрые на молодых и хорошо подкованных конях. Сам Николаев, отстреливаясь, как-то оторвался, загнав коня до пены на морде, и ушел с группой самых цепких на север в сторону Качуга.
Последние сражения гражданской войны
Успех отряда поручика Николаева, его рейд вдоль трассы на Якутск и разгром большого военного обоза, произвели впечатление на многих не только в Сибири, но и в столице. После гибели красного командира и анархиста Каландаришвили в Якутии резко возросло противостояние, воспрянули духом белогвардейцы, примкнувшие к ним повстанцы из числа ущемленных в правах местных, недовольных жесткостью новой власти: в крае с новым азартом закипела вооруженная борьба за власть.
Власть большевиков в Якутии стала терять позиции и сохранялась только в столице республики и ближних улусах. Для ужесточения контроля над бурлящей окраиной было принято решение о присоединении северной территории, заселенной инородцами, к Иркутской губернии, а в Якутск для подавления сопротивления направлены значительные воинские силы. Триумвират партийной, гражданской власти и чрезвычайной комиссии в Якутске развернули красный террор. Стали обычными карательные рейды по улусам, уже неоднократно обобранные продразверсткой до нищеты.
Местным, часто скрывавшим свои национальные предпочтения большевистскими лозунгами, доверяли с оглядкой, и было это неспроста. В результате в Якутии, как грибы после дождя росли ряды готовых к мятежу, к борьбе за власть и часто в качестве лидеров сопротивления выступали офицеры Сибирской армии Колчака.
Корнет Василий Коробейников, амбициозный молодой человек встал во главе Якутской народной армии. Скоро в состав армии влился и отряд националиста Павла Ксенофонтова – главного идейного вдохновителя якутского «духа». После оформления идейных принципов движения и одобрения местных лидеров к отряду корнета стали подтягиваться и другие, порой совсем малочисленные отряды из отдаленных мест Якутии.
Корнет объявился в Якутии после разгрома Сибирской армии Колчака в составе отряда растерянных и загнанных в угол служак, − как на подбор циников и алкоголиков, для которых армия, − сутолока армейских штабов и бесконечное движение вооруженных людских масс было привычной средой обитания. Другого они не знали в своей взрослой жизни и испытав первый ужас, когда отряды безусых юнкеров, вставших в юношеском порыве за Царя и Отечество, безжалостно, кроваво разгонялись рабочими дружинами, изо всех сил старались сбиваться в стаю. Именно тогда в тех первых уличных кровавых стыках молодые юнкера, корнеты и поручики потеряли ориентиры, и только туманные воспоминания о балах в училищах с приглашенными барышнями и рождественских светлых днях двигали их в стремлении повернуть время вспять, чтобы «все было как прежде». По сути какой-либо идеи, или тем более идеологии они предложить не могли, а просто жили поборами, в сутолоке борьбы и насилия, с надеждой вернуть ту среду, что их взрастила, и добывали день за днем свое право существовать.
В Якутии, на необъятных территориях, выживать можно было, затаившись на дальних заимках и приисках, что часто и случалось, после вылазок для пополнения запасов. Здесь, в крайних пределах Отечества, со слезами на глазах в сотый раз, вспоминали бои семнадцатого, восемнадцатого года, когда впервые пролилась кровь россиян в междоусобице. Казалось тогда, что как же так, − свои, такие покладистые всегда работяги-мастеровые, надежные матросики и солдаты вспарывали животы и проламывали черепа защитникам царской власти. Рыдали теперь в подпитии, утонув, в воспоминаниях, и казалось всем так ясно то, что следует делать: колоть и вешать, и принудить «скотинку» встать в стойло.
