Правда, к дому не подойдёшь, и увидишь разве только крышу. Профилем его обнесли. Реконструкцию начали. Пригнали тот год человек двадцать узбеков. Копошились до осени. Уж не знаю, продолжат ли нынче. Хорошо бы, а то жалко. Красивый. С наличниками, с пилястрами разными… Дом-то барский! Можно и под музей, и детям под школу какую-нибудь музыкальную… Так-то есть это у нас, но всё же…
Говорят, президент на туризм начальство настропалил. Дай-то бог. Деньжищ, конечно, на это нужно уйму. Да строить – не ломать. Лёшки-матрёшки. Поживём – увидим, что получится.
Ну, так я не об этом сейчас. Завелось, значит, в барском доме привидение. Года два назад. Уж не знаю, от сырости или скучно ему стало в призрачном мире. Не знаю. Мирное привидение. Гуляло себе по дому, никого не трогало, и нам не мешало.
Вот ты смеёшься. А я тебе скажу: всё одно жутковато. Сам пару раз видел. Тверёзый был, что дитё малое. Домой шёл. Барский дом с дороги-то весь виден. Иду, значит, а на втором этаже силуэт белый. Ну, как белый? Будто туман, но густой-густой и словно светится изнутри. У меня аж мураши побежали по спине. Лёшки-матрёшки. Вот. А тебе смехуёчки.
Не я один его видел. Народ начал небылицы всякие сочинять. Будто барин возмущается состоянием усадьбы. Кто-то придумал толи графиню-вдову безутешную, толи дочку графа, ожидающую жениха. Молодёжь о туберкулёзниках умерших судачила. Горазд народ на выдумки.
Вот Витёк Строгин, тот дельный мужик. Решил познакомиться с призраком. Он аккурат напротив барского дома живёт. Не спалось ему как-то, задумку очередную пытал на крыльце.
Вижу, говорит, ходит по второму этажу. Так-то привык: ходит и ходит. Только в этот раз больно шумно, думать мешает. Уж и в мастерскую ушёл, а всё тянет посмотреть на него. Плюнул. Решил, на следующий день, то есть ночь, споймать озорника.
У нас-то до этого лет за двадцать было приведение. По кладбищу бродило, прохожих пугало. Так мы его лихоманку поймали тогда и бока помяли. Лёшки-матрёшки. В простынь завернётся. «Ууу» да «ууу» из темноты. Особенно баб любил пугать. Визжат, говорит, смешно.
Вот Витёк и решил, что это такая же история. Одному-то не сподручно привидение ловить, так он сговорился с Сашком Луниным, дружком своим. Хряпнули они пузырёк перед делом. А настойка у Витька знатная, всякий страх, как рукой… Так вот хряпнули они, взяли по штакетине, и пошли.
Зашли в барский дом засветло, обошли все комнаты, заглянули в каждый угол. Никого. Покурили, смеясь, обсудили, как будут ловить и воспитывать привидение. Разошлись по своим блокпостам. Витёк к парадному входу. Сашок к служебному. Уже на местах поставили на телефонах вибрацию, дабы привидение звонком не спугнуть.
Сидят час. Тишина. Сидят второй. Стемнело уже. Тишина. Настойка разморила охотников. Может и задремал Витёк, но вдруг слышит наглые шаги из глубины дома. Свет фонаря сквозь грязное окно выхватило из темноты человеческий силуэт.
– Аааа! – с ужасом заорал Витёк, и рубанул штакетником темноту.
– Ааааааа! – с ещё большими ужасом отозвался силуэт, и упал, – Ты чё?! Дурак?!
Сашку надоело сидеть. Сигареты кончились. Подумав, он не нашёл смысла в охоте, и пошёл к Витьку. Почему не обозначился голосом? Да в голову не пришло. Из-за этого и хромал недели две на билютне. Лёшки-матрёшки.
Витёк в знак извинения выставил ещё пузырь настойки. В ту же ночь они его и приговорили, сидя у Витька на крыльце против барского дома. Привидения не было.
