– Арен! – Голос Сем, как всегда раздражённый и недовольный, эхом донёсся снизу. И если она ругалась, значит всё в порядке – шахта чистая, заражённых нет.
Кричать в ответ он не собирался. Пока Арен спускался, он не раз замечал боковые проёмы, тёмные и зияющие, ведущие куда-то в глубину здания. Кто мог скрываться в этих забытых коридорах, он даже не хотел представлять. Зачем лишний раз тревожить эту мёртвую, насторожённую тишину?
Фонарик он выключил ещё тогда, наверху, сразу после того, как ухватился за трос. Сем поступила точно так же – профессионализм, въевшийся до костей. Привычка. Инстинкт. Навыки никуда не пропали, каждое действие было отработано до автоматизма, а значит, они были живы.
Наконец, ноги Арена коснулись небольшого бетонного завала, перекрывавшего шахту снизу. Аккурат на уровне полуоткрытых створок лифта. Он замер, прислушался: чуть дальше, в темноте, кто-то ворчал и шуршал экипировкой. Сем явно перебирала и пересчитывала снаряжение – её извечный способ справиться со стрессом, привычная инвентаризация перед следующим шагом. Как бы всё ни сложилось, они были солдатами, а солдаты двигались от рефлекса к рефлексу, от задачи к задаче.
Арен мысленно усмехнулся, выбираясь из шахты в коридор и вглядываясь в его непроглядную темноту. На первый взгляд всё казалось тихим. Даже слишком. От этого становилось не спокойнее, а наоборот – тревожнее. Так бывает, когда замирает само дыхание пространства, словно что-то затаилось, чего-то ждёт. И именно этого чувства Арен боялся сейчас больше всего.
– Где Рик? – неожиданно громко спросила Сем, резко оборвав напряжённую тишину.
– Он остался, – коротко ответил Арен, пытаясь скрыть дрогнувший голос.
– Как «остался»? Что значит «остался»?
Арен не ответил. Он лишь замер на мгновение, пытаясь подобрать слова, которых, казалось, уже не существовало. В густой темноте очертания были едва различимы, но странным образом здесь, внизу, хватало какого-то тусклого, призрачного света, пробивающегося непонятно откуда. Глаза постепенно привыкали, и вскоре он уже мог разглядеть полуразрушенные стены, разбросанный мусор и Сем, которая застыла, держа в руках что-то из своего рюкзака и напряжённо глядя прямо на него.
– Он сделал свой выбор, – тихо проговорил Арен, отводя взгляд в сторону. – Мы на войне, Сем. А война не бывает без потерь.
– Ты его бросил? – спросила она снова, как будто не слышала его слов, и в голосе её прозвучала холодная ярость.
– Он сам так решил. Я ничего не мог сделать.
– Ты оставил его, сукин сын! – Сем сорвалась на крик, сделала резкий шаг вперёд, словно собираясь броситься на него, но Арен опередил её. Он резко шагнул к ней навстречу, схватил за воротник плотной куртки и с силой встряхнул, так, что у неё клацнули зубы.
– Он сделал свой выбор, Сем, – прошипел он, едва сдерживая ярость и отчаяние. – Это приказ, и это конец разговора. Тебе ясно, солдат?
Несколько мгновений они смотрели друг другу в глаза в упор, тяжело дыша, будто стараясь пересилить друг друга одной только волей. Наконец Сем первой отвела взгляд, зло дёрнув плечами, и молча сделала шаг назад, вырвавшись из его хватки.
Тишина вернулась снова – давящая, невыносимая. Но теперь в ней было нечто новое, тяжёлое и острое, что навсегда изменило пространство между ними.
Сем молчала, упрямо избегая его взгляда, но Арену на мгновение показалось, будто уголки её глаз подозрительно блеснули. Он не был уверен, заметил ли он слёзы или это был всего лишь обман зрения, игра теней и полумрака, наполнившего коридор. Впрочем, в такой кромешной темноте он не мог различить детали её лица – лишь контуры и силуэт, напряжённый, отчуждённый и одновременно до боли знакомый.
