Глаза под линзами прицела были узкими, прищуренными, с оттенком той жестокой сосредоточенности, которая появляется у людей, давно переставших верить в спасение. Не из ненависти она смотрела вперёд – из принципа. Из выученной реакции.
На спине – потертая разгрузка, собранная из того, что смогли найти. В карманах – не патроны, а остатки дисциплины, выживания, и тонкая нить человечности, которую она прятала глубже, чем нож.
Арен – пожилой командир, ставший во главе того, что когда-то было полноценным отрядом, а теперь стало лишь его обломком – устроился рядом, не спеша, почти с церемониальной точностью. Он поднял к глазу потрёпанный временем монокуляр и, следя за движениями девушки, перевёл взгляд на здание. Объект – та самая, за кем они шли сквозь развалины и мёртвые города, – исчезла. Словно растворилась внутри комплекса, поглотившего её без звука, без следа, как могильная пасть, закрывшаяся за спиной живого.
Но заражённых становилось всё больше. Они будто чувствовали её присутствие. Слетались, как мухи на мясо, облепляя здание со всех сторон. Кто-то нырял внутрь, кто-то выныривал, кто-то исчезал в щелях, словно здание дышало ими. Поток был хаотичным, но в этом хаосе скрывалась тревожная закономерность: если не отводить взгляд, можно было уловить – они двигались не просто так. Они кружили, зондировали, обтекали здание, как стая слепых, но голодных существ, ведомых единственным импульсом.
– Пройти внутрь будет проблематично, – сухо констатировал Арен, щурясь в монокуляр.
– Надеюсь, эта сука там не задержится. – буркнула девушка, не отрываясь от прицела.
– Посмотрим. Пока просто следим. Если через четыре часа объект не выйдет на визуальный контакт – пойдём внутрь.
Худощавая Сем оторвалась от шевелящегося внизу скопления заражённых и с сомнением посмотрела на него.
– Приказ, – коротко бросил он, даже не моргнув.
Она дернулась уголком губ, что-то вроде усмешки, и вернулась к оптике.
– Дерьмо. И только дерьмо, – выдохнула она себе под нос, почти беззвучно, как будто не вслух, а внутрь.
Арен не отреагировал. Либо не услышал, либо предпочёл не отвечать – и то, и другое было в его духе.
Четыре часа пролетели незаметно. Но заражённых стало ощутимо больше. Они стекались со всех сторон, будто здание становилось магнитом. Из своего укрытия – на верхнем уровне автостоянки, с которой открывался прямой обзор на фасад комплекса, – наблюдать было удобно. Куча металлолома, ржавые машины и сгоревшие каркасы давали им неплохую маскировку и визуальное превосходство.
Сем не отрывалась от винтовки, будто слилась с оружием и металлоломом под собой. Казалась застывшей, как статуя, замершей в идеальной, почти нечеловеческой концентрации. Арену это нравилось – в её позе было что-то правильное, знакомое, свойственное только настоящим снайперам. Отделить её от груды мусора, среди которой она лежала, было бы практически невозможно.
Всё это время он оставался в полушаге позади, между ней и громоздким силуэтом Рика. Полунаблюдатель, полунаставник, он внимательно изучал верхние этажи разрушенного здания, крышу, окна, обломанные выступы – всё, что могло дать визуальное преимущество или укрытие. Если объект появится там, наверху – у них будет только один шанс.
Вопрос был только в заражённых.Но всё шло к тому, что придётся идти внутрь. Приказ пока никто не отменял.
Что будет, когда сядет солнце? Когда эти существа, возможно, поползут обратно в свои тени, в гнёзда? Это мог бы быть идеальный момент для входа – краткое окно между активностью и затишьем. Но вместо того чтобы редеть, их становилось всё больше. Они прибывали медленно, почти незаметно, но с каждым часом плотность вокруг здания росла, как если бы само место звало их.
