– У нас есть шанс, – тихо сказала девушка, почти читая его мысли. – Но не больше получаса.
Арен сжал челюсти. Полчаса. В этом тишайшем аду – это было как миг между вдохом и смертью.
У заражённых был свой, пугающе упорядоченный ритм. Его обнаружили ещё тогда, в первые месяцы катастрофы, когда мир только начал рушиться, а учёные всё ещё пытались понять, с чем имеют дело. Их "сон" длился недолго – не больше получаса. Затем они начинали дёргаться, вздрагивать, метаться, будто на мгновение вспоминали, кем были, и вновь замирали. Всё это напоминало сбой в программе или ритуал, смысл которого так и не был понят.
Это выглядело жутко. Но сейчас – давало шанс. Для их маленького, уставшего отряда эти тридцать минут могли стать единственным окном, чтобы пробраться внутрь. При одном условии: если большая часть этих тел одновременно погрузилась в оцепенение.
Но подтверждений этому не было. И, как всегда, надежда оставалась только на "если".
– Рик, просыпайся, – скомандовал Арен неожиданно громко, чересчур для той обстановки, где каждый звук мог стоить жизни. Это было на него не похоже – голос дрогнул, выдавая то, что он обычно прятал за ледяной выучкой: напряжение, беспокойство, эмоции, с которыми в этот момент он не смог справиться.
В темноте что-то зашевелилось. На удивление, Рик поднялся почти сразу – без мычания, без жалоб. Встал в полный рост, словно и не спал вовсе, и уставился на Арена взглядом, в котором впервые за долгое время не было растерянности.
– Мы уходим.
– Хорошо, – протянул тот, медленно оборачиваясь. Затем наклонился, вытащил из груды хлама свой самодельный рюкзак – нечто между мешком и броней – и привычно закинул его себе на спину. Массивные руки легли на лямки точно, как на тренировке.
Он был готов. Без слов. Как будто ждал этого всю жизнь.
Арен повернулся к Сем, но та уже стояла, собранная и полностью готовая к движению. Он едва заметно усмехнулся. Их команда была маленькой, почти призрачной – но понимали они друг друга без слов, двигались слаженно, точно и без суеты. Если бы не этот проклятый апокалипсис, в разведке он бы были первыми. Или, возможно, их бы даже не с кем было сравнивать.
Девушка была всё в том же выцветшем камуфляже, словно ставшем частью её кожи. Винтовка – привычное продолжение тела – висела за спиной, точно закреплённая под плащом, у самой разгрузки. Она двигалась чётко, без лишних жестов, и Арену всякий раз это казалось почти неестественным. Всё – от положения оружия до очередности движений – она делала машинально, без задержек, будто вшито в рефлексы.
Наконец Арен проверил свое снаряжение, перехватил свой лёгкий автомат, поправил пистолет на бедре, глухо щёлкнул застёжкой кобуры и в последний раз всмотрелся в монокль. Их путь пролегал вдоль обломанных машин, между остовами ржавых кузовов, прямо к боковому входу в здание.
Они двигались в привычном для себя порядке: Арен шёл первым, прокладывая путь; за ним, в центре, двигался Рик – слишком громоздкий, чтобы его можно было по-настоящему спрятать; замыкала строй Сем, сдержанная, как тень.
Скрыть Рика было проблемой с самого начала. Потому маршрут они выбрали через просторные, открытые завалы, хоть они и не всегда вели строго в нужном направлении. Но пока таймер на запястье Арена отсчитывал оставшиеся минуты, тревога ещё не нарастала – он чувствовал, что у них есть время.
Снова пригнувшись, он перебежал под перевёрнутым грузовиком, скользнул вдоль корпуса и замер, вглядываясь в узкий просвет между двумя столкнувшимися и сгоревшими машинами. Там, в полутьме, уже шевелилось что-то неестественное – первый ряд заражённых. Их было много. Слишком много для начала.
