Стрингер - страница 4

– И последнее, – продолжил он, придав лицу максимальную суровость, – про это – тихо, товарищи бойцы! – я должен сказать со всей строгостью, шо и к каждому из вас относится и должно относиться на всё время службы: про проявление грубейшего, так сказать, национализма. До сих пор в нас, в Воздушно-десантных войсках, такого, я бы сказал, не встречалось. Хотя служит в нашей гвардейской дивизии… (он бросил взгляд на припасённую в ладошке бумажку) практически двадцать одна национальность. И русские, и совсем наоборот – евреи, правда, их только один; и якуты – и, значит, с Дагестана; и, значит, буряты – и обратно же со всех прибалтийских республик! Нет, товарищи, так дело не пойдёт! Потому шо вдруг прыезжает, так сказать, человек с гражданки и несёть такую клеветническую чепуху, которая только на руку нашим идеологическим – и не только! – противникам: шо, мол, у советском городе Сумы поступает в продажу водка под названием «Смэрть москалям»! Это вже политическая окраска, товарищи гвардейцы, и я вам ответственно говорю: не надо так дружно ржать! Ржанием, как говорится, политический момент не закрасишь. Обсмеять можно шо угодно, только не…

– «Спотыкач» и горилку з пэрцем, – донеслось из строя.

– …наши социалистические завоёвывания у национальном вопросе! – поставил точку замполит.

Когда раскисшие от смеха солдаты и офицеры поутихли немного, из строя раздался тонкий голос:

– Ото як мэни сказалы, так я и напысав! А «Смэрть москалям» я и сам нэ бачив и нэ пыв! А то, що джинсы Вадику, так цэ нэ ваше дило!..

Очередной взрыв хохота целого полка был похож на орудийный залп…

…Николай, довспоминав случай с Буряком, немного забылся. Сирена и замигавший жёлтый фонарь в хвосте самолёта в мгновение подняли всех с мест. Выпускающие майор Дундуков и капитан Дудин прошли вдоль салона, проверив у каждого сцепление карабина вытяжного фала с тросом и вернулись на свои места. Три створки – верхняя и две боковых – медленно загнулись внутрь и замерли. В алюминиевое нутро Ан-12 ворвался холодный ветер. Серый бугристый слой облаков был ниже метров на триста. Хвост самолёта слегка водило из стороны в сторону. Вспыхнул зелёный фонарь в хвосте, и одновременно громко и скрипуче завыла сирена. В два потока десантники, один за другим, стали исчезать в широком зеве люка. Видно было, как передних подхватывают и немилосердно крутят свитые в невидимый жгут струи воздуха, как двумя серыми сплетёнными косами судорожно бьются в завихрениях фалы, оставшиеся на тросах, как вспыхивают за спиной у вылетевших оранжевые шарики вытяжных парашютиков… Расставив ноги пошире, чтоб не поскользнуться и не упасть, десантники трусцой добегали до края люка и, сгруппировавшись на ходу, ныряли в тугую струю воздушного потока.

После нырка Николая моментально развернуло боком – и он успел заметить, как из самолётного чрева вылетает следующий за ним, опять крутануло – теперь развернуло лицом вперёд. Красивое, многократно виденное зрелище: впереди двумя неровными рваными строчками уходят вниз сначала оранжевые шарики вытяжных парашютиков, затем – зонтики стабилизирующих, размером побольше, а ещё ниже, вдалеке – уже распустившиеся белоснежные купола основных, цепочкой погружающихся в облака.

Лёгкий треск вверху и лёгкий провал вниз – раскрылся стабилизирующий. Ещё три секунды – Николай рвёт кольцо и группируется в ожидании динамического удара. С коротким змеиным шорохом за спиной из ранца вытягивается купол, мгновенно распускается косица строп, раскрывающийся купол всей поверхностью своей ударяется о воздух, лямки подвесной системы рвут бёдра – и наступает неземная тишина. Удивительно, но почему-то кажется в первые мгновения, что парашют тащит тебя вверх… Потом хочется запеть – громко, во всю силу лёгких.