– Хуже, Лёш. Гораздо хуже. Мне кажется, я скоро начну понимать язык городских крыс или видеть ауру у пациентов. Что там обычно по программе у съезжающих с катушек?
– Ну, для начала – разговоры с невидимыми друзьями, – подхватил Лёша, стараясь говорить беззаботно, но во взгляде его сквозило беспокойство. – Потом – коллекционирование фольги для шапочек, чтобы злые лучи из космоса не пробивали. Ты пока на какой стадии? Если что, у меня дома рулончик отличной фольги завалялся, могу поделиться. Для своих – скидка.
– Спасибо, приму к сведению, – вздохнула Майя. – Просто… этот мужик, тот бродяга, который у нас умер. Он говорил про тоннели, про голоса. И я… я это видела. Как будто сама там была.
Лёша нахмурился, его обычная ирония на мгновение уступила место серьезности.
– Май, ты уверена? Может, это просто стресс? Ты же знаешь, наша работа… не каждый выдержит. А ты пашешь как проклятая, без отдыха. Может, тебе действительно нужен хороший, долгий отпуск? Подальше от всего этого. На море, например. Солнце, пляж, никаких тебе помирающих бродяг и тоннелей.
– Думаешь, это поможет? – Майя посмотрела на него с отчаянием. – Думаешь, я смогу сбежать от того, что у меня в голове? Или от того, что… что происходит вокруг?
Она не стала рассказывать ему о мертвых птицах, о фантомной боли в руке, о всепроникающем ощущении тревоги, которое источал город. Боялась, что он окончательно убедится в ее невменяемости. Но даже того немногого, что она сказала, хватило, чтобы Лёша забеспокоился всерьез.
– Послушай, – сказал он, понизив голос, – я, конечно, тот еще юморист, но я вижу, что тебе не до смеха. Если тебе нужна помощь… любая… ты только скажи. Может, к психологу сходить? Анонимно. Просто поговорить. Иногда это помогает расставить все по местам.
Майя знала, что он говорит это из лучших побуждений. Но какой психолог сможет объяснить ей то, что она переживала? Какие таблетки избавят от видений древних тоннелей и ощущения чужого, нечеловеческого присутствия?
– Спасибо, Лёш, – тихо сказала она. – Я подумаю.
Но она знала, что не пойдет ни к какому психологу. То, с чем она столкнулась, не лечилось разговорами и антидепрессантами. Это было нечто иное. Нечто, что требовало от нее не смирения, а понимания. И это понимание пугало ее больше всего.
Ночью, лежа в своей постели и прислушиваясь к каждому звуку в квартире, Майя снова ощутила это. Легкое, едва уловимое дуновение холода, не связанное с температурой в комнате. Ощущение взгляда, пристального, изучающего. Она зажмурилась, натянув одеяло до самого подбородка, как ребенок, прячущийся от монстров под кроватью. Но монстры уже не были под кроватью. Они были повсюду. И один из них, самый страшный, кажется, поселился у нее в голове.
Прикосновение пустоты было холодным и безжалостным. И оно не собиралось ее отпускать.
Глава 9: Голоса в статике
Дни сливались в одну бесконечную, серую массу, наполненную работой, тревожными мыслями и почти полным отсутствием сна. Майя чувствовала себя канатоходцем, балансирующим над пропастью безумия, и с каждым днем удерживать равновесие становилось все труднее. Мир вокруг продолжал подбрасывать ей новые доказательства своей стремительно меняющейся природы, и эти доказательства уже невозможно было игнорировать или списывать на расшатанные нервы.
Сообщения о странных происшествиях перестали быть достоянием желтой прессы или маргинальных интернет-форумов. Теперь о них говорили в официальных новостных выпусках, пусть и с большой осторожностью, пытаясь найти всему рациональные объяснения. Массовые отключения электроэнергии в целых регионах, необъяснимые сбои в работе спутниковой связи, странное поведение магнитных полей Земли – все это уже нельзя было скрыть. Ученые разводили руками, политики призывали не поддаваться панике, но паника уже витала в воздухе, густая и липкая, как тот туман на трассе, о котором рассказывали фельдшеры.
