Своя - страница 13

– "Трое в комнате справа. Двое с оружием у двери, третий ранен."

Пауза. В эфире – только фоновый шум и тяжёлое дыхание.

– "Оставляю раненого." – наконец прозвучал его голос, жёсткий, как приклад. – "Пусть расскажет остальным, как это было."

Её пальцы замерли над клавиатурой. Она не дрогнула. Не сжала кулаки. Просто кивнула, будто он мог её видеть.

– "Принято."

Её голос был спокоен. Почти буднично.

За окном контейнера, где-то в чёрной дали, рванула серия осветительных ракет, и на мгновение ночь стала фосфорно-белой.

Два часа спустя дверь штабного контейнера распахнулась с грохотом, впуская вместе с клубами морозного воздуха группу бойцов. Он шёл первым – высокий, широкоплечий, с расстёгнутым бронежилетом, обнажающим пропитанную потом рубашку. Закатанные рукава открывали мощные предплечья, на левом алела свежая царапина. Воздух вокруг него был густым от запаха пороха, железа и мужского пота.

Д. даже не подняла головы, пальцы продолжали стучать по планшету, заполняя отчёт.

– "Ты промахнулся на три метра с той гранатой."

Его брови дёрнулись.

– "Ветер сменился."

– "Ветер был ровно таким же, как в момент моего предупреждения."

Внезапно его пальцы впились в её подбородок, грубо заставив поднять глаза.

– "Ты злишься?"

– "Нет. Я считаю твои ошибки. Чтобы знать, сколько раз мне придётся тебя спасать."

Его губы растянулись в той самой ухмылке – дерзкой, бесшабашной, которая сводила её с ума ещё в 2021-м, когда они только встретились.

– "Тогда считай быстрее. У нас тут война."

Спортзал бывшей школы теперь был убежищем для уставших солдат. В воздухе витал терпкий коктейль из табака, пота и металлического привкуса пороха, въевшегося в кожу. Узкая армейская койка скрипела под их телами, протестуя против каждого движения. За фанерной перегородкой слышался храп бойцов, прерываемый иногда бормотанием спящих, но здесь, в этом углу, царила своя война – тихая, жаркая, без правил.

– Помнишь наш первый бой вместе? – её шёпот обжёг его ухо, губы скользнули по мочке, оставляя за собой влажный след.

Он усмехнулся в темноте, пальцы впились в её бедро, оставляя красные отпечатки.

– Ты тогда орала, что я конченый идиот, полезший под огонь без прикрытия.

– Ты им и остался, – она резко перевернулась, лицо теперь было в сантиметре от его, дыхание смешалось – горячее, прерывистое.

В следующий миг он уже прижал её к матрасу, грубо раздвинув ноги коленом.

– А ты всё та же стерва, которая обожает, когда я веду себя как идиот.

Его зубы впились в шею, в то самое место, где пульс бился чаще всего. Она ахнула, но звук застрял в горле, когда он вошёл резко, без предупреждения, заполняя её целиком. Простыня заскрипела под её сжатыми кулаками, ногти впились в ладони, чтобы не закричать.

Тихо. Только не сейчас. Только не здесь.

Но он не собирался быть тихим. Каждый толчок был вызовом, местью за её слова, за её правоту, за то, что она видела его насквозь даже здесь, среди смерти и хаоса. Он хотел, чтобы она чувствовала – чувствовала его ярость, его боль, его невозможность жить без этого, без неё.

Его ладонь резко закрыла её рот, когда волны удовольствия начали смывать разум. Она кончила беззвучно, кусая его кожу, тело выгнулось в дугу, ноги сжали его бёдра, не отпуская.

В полумраке спальни его глаза светились неестественным блеском – два горящих угля во тьме. Зрачки расширились, почти полностью поглотив радужку, придавая взгляду что-то первобытное, нечеловеческое. Как у хищника, почуявшего кровь. Как у волка, наконец настигшего долгожданную добычу.