Во-первых, мне всего три тысячи пять лет. А во-вторых, консервировать свою внешность надо было учиться, а не на всякое баловство силу тратить! Меня мама ещё в детстве научила, что лицо - это единственное, что останется со мной до конца, и его лучший период нельзя профукать.
Неужели только такие старцы ещё помнят обо мне и готовы положить на меня свой глаз - в прямом и переносном смысле слова?..
- Ты тоже популярна среди Богов, а-Юэ, - фыркает Синь Шэнь, из-за чего зарабатывает тычок локтем в бок.
- Да, старше госпожи Инь Юэ разве что легендарный Бао Чжань! Но о нём уже давно ничего не слышно… - продолжают свой разговор старцы.
- Неизвестно даже, жив ли он вообще!
- Конечно жив! Если бы умер - нам бы об этом сообщили!
- Думаю, он умер ещё пару тысяч лет назад, и о нём действительно просто забыли, - качаю головой, слушая их беседу, - возможно, скелет этого божества лежит в какой-то расщелине на краю земли, а эти почтенные старцы продолжают думать, что великий десяти тысячелетний бог Бао Чжань всё ещё хранит ключи от небесного царства.
- Древнейший и впрямь давно не являл себя, - протягивает Синь Шэнь, - но, если вспомнить одну мою знакомую, после трёх тысяч лет существования у высших богов в принципе пропадает желание «являть себя народу».
- Тебе три тысячи двести лет - и ты всё ещё держишься бодрячком! - замечаю на это.
- Я дожил до своего возраста, потому что в своё время выбрал путь политических интриг, а не сражений на поле боя. Быть в курсе всего происходящего… довольно бодрит, - отзывается Синь Шэнь.
- Ты оговариваешь себя: я в курсе, как хорош ты в бою, - не соглашаюсь, - ведь именно ты достал для меня мои алые шелковые ленты, сразившись с древним пауком-шелкопрядом, обитавшем на краю моей долины!
- И целых пятьсот лет после такого же полу-тысячелетнего траура ты занималась боевыми искусствами, отрабатывая приёмы с этими лентами, ставшими грозным оружием в руках молодой Высшей Богини, - кивает Синь Шэнь, припоминая картины из прошлого.
- Да, помнится, по какой-то причине я долго не могла принять свою истинную форму… я абсолютно её игнорировала и все время проводила в тренировках с лентами. К слову, они всё ещё при мне, - приподнимаю широкие рукава и демонстрирую притаившееся до поры до времени живое оружие, обвившее оба предплечья до локтей… - Интересно, а что за траур я тогда носила - и по кому?
Встречаюсь глазами с Синь Шэнем и замечаю, как напрягается его взгляд.
Точно. Я же сама решила не спрашивать о том, что предпочла забыть.
- Не отвечай, - отворачиваюсь от него, - я уже сделала свой выбор.
Моё восхождение до Высшей Богини стоило мне дорого. Пройдя испытание в смертном царстве в возрасте пяти ста лет, я вернулась в Шёлковую Долину и ещё столько же лет провела в глубоком трауре - теперь уже понятия не имею, по кому. Родители боялись, что я и вовсе зачахну, и хотели просить летописца дать мне шанс испить воды из Чаши Забвения, от которой я в своё время отказалась. Но помнить свою жизнь в смертном царстве или нет, ты должен решить сразу по возвращению с испытания.
И когда я вернулась, я решила помнить.
Летописец ничем не мог мне помочь. И тогда Синь Шэнь нашёл в архивах какого-то вымершего клана заклятие, способное стирать память у Высших Богов. Он избавил меня от моей боли и пошёл сразиться с одним из опаснейших священных животных - пауком-шелкопрядом, чтобы добыть для меня его сокровище - волшебные шелковые ленты, которые смогли бы отвлечь меня и завладеть моим вниманием не на одну сотню лет… ведь изучение их свойств, а после - попытка овладеть ими, как оружием, занимала колоссальное количество времени, которым как раз располагала тогда ещё юная Высшая Богиня, лишившаяся памяти о большей части своей жизни…
