— Отец что-нибудь говорил накануне самой долгой ночи? Кому или чему поклонялись в секте?
— Я не задавала лишних вопросов, — отстранённо ответила Мэри-Джейн. — Отец гордился, что именно его дочь избрана. Остальные верили, что нужно провести ритуал в правильном месте.
— В конкретной зале среди многих, что остались в катакомбах?
— Кажется, они делали это раньше. Не хочу вспоминать. — Мэджи закрыла лицо руками, плечи вздрагивали от беззвучного плача.
С усилием проглотив слова утешения, Данн сурово спросил:
— Вы говорили, что «пришла она». «Она» убила всех?
— У меня больше нет сил, — вытирая крупные слёзы, прошептала Мэри-Джейн. — Я устала.
— Понимаю, вы ещё слабы, — всё-таки сжалился дознаватель Данн. — Я навещу вас, когда возникнут новые вопросы. Возможно, вы сами вспомните… В любом случае сразу сообщите в Управу. Дознаватель Бридан Данн. Так меня зовут. Простите, что не назвал своего имени сразу.
Он смутился, ломая голову, как мог допустить такую оплошность. Эта Мэджи одним своим видом совсем выбила его из привычного для дознавателя состояния.
— Я постараюсь. Помочь… — Прощаясь, она кинула на Бридана задумчивый взгляд из-под тёмных ресниц.
Мэджи увели, а он несколько минут стоял посреди кабинета, забыв, что должен сделать дальше.
«Не попади в ловушку, приятель», — предостерёг сам себя Данн.
Дознаватель взглянул на часы. У него осталось время, чтобы зайти к судебному медику. Прозекторская располагалась в том же здании, всего-то нужно пройти по коридору и спуститься на первый этаж.
Бридан медлил. Тревога и внезапно накатившее чувство беспомощности перед лицом неизведанного сковали тело и окутали душу холодом. Была в этой истории скрытая сторона, непонятная и пока недоступная для понимания. Он не привык отступать, поэтому буквально взял себя за шкирку, чтобы вытянуть из болота сомнений, и твёрдым шагом покинул кабинет.
Внизу дознавателя ожидало малопривлекательное зрелище, в желудке предательски заворочался недавний обед. Судебный медик прикрыл тканью разодранное туловище неизвестного мужчины, у которого отсутствовали конечности.
— Давай покажу на другом теле. Оно лучше сохранилось, — сочувственно предложил он, когда Бридан старательно и глубоко задышал, чтобы побороть приступ тошноты.
Данн никогда не отличался чрезмерной чувствительностью, но количество жертв и обилие разнообразных ран подкосили и его.
— Я назвал татуировку «кричащая голова», — сообщил медик, сдвигая ткань с соседнего трупа.
Несколько минут мужчины рассматривали рисунок в правом подреберье мёртвого сектанта.
— В подземелье на месте убийства я видел похожие барельефы, — продышавшись, ответил дознаватель.
— Делать выводы — твоя работа, Бридан. Скажу только, что первый раз встречаю эти татуировки.
— Что по травмам? — совсем спокойно и по-деловому продолжил Бридан.
Ему стало лучше, а мысли о Мэри-Джейн и её прекрасный образ на время вовсе покинули дознавателя. Стало легче дышать, и голова прояснилась.
Судебный медик прикрыл тело и снял рабочие перчатки, окинул усталым взглядом столы, где тесными рядами, по двое или трое, лежали останки культистов. Вряд ли он ранее сталкивался с таким количеством мертвецов за один раз.
— Подробно напишу в отчёте, — сказал он и поскрёб заросший щетиной подбородок. — Сильнейшее обморожение. Мгновенно, за секунды. Холод превратил их органы в один комок перемороженного мяса, разорвал сосуды. Стоило разморозить, и почти всё развалилось. Оболочка с ледяным фаршем. Глубокие порезы нанесены чем-то острым, возможно, имеющим грани. Я нашёл крошку в ранах, но она стремительно растаяла в тепле. То есть тот же лёд. Крупные кристаллы замёрзшей воды иссекли тела, сосульки проткнули горло, живот или грудь.
