мышей, можешь себе такое представить?– последнее мадам де Бланкар выплюнула с брезгливостью, словно мошку, попавшую в рот вместе с чаем.
– Не просто мышей, а летучих мышей, – поправил ее появившийся как раз в холле супруг. – Молодой Гилфорд – хироптеролог, хироптерология же в целом – раздел зоологии, изучающий рукокрылых млекопитающих, – с умным видом просветил их обеих господин де Бланкар, за что удостоился уничижающего взгляда от своей второй половины.
– Что за манеры, тыкать в лицо добрым людям неудобовыговариваемыми словечками? – возмутилась она от всего сердца. – В этом весь ты, дорогой мой Этьен. – И с такими словами развернулась к двери, полагая тем самым разговор завершенным.
В экипаже они ехали молча, всего-то проехать две улицы, и только уже подъезжая, мать обратилась к Дениз:
– Гольдберг тоже здесь будет. Не упусти шанс!
Дениз бы закатила глаза, да лакей уже распахнул дверцу и протягивал руку, помогая дамам спуститься. А потому она показательно промолчала, направляясь по освещенной фонариками аллее к ажурному портику дома Браунов.
Сегодня был небольшой светский раут для самых близких друзей, и Бланкары, оказавшись в гостиной, были встречены дружным хором приветствий и радостных охов. Хозяйка тут же представила их уже присутствующим гостям и, кажется, снова вернулась к прерванной их появлением теме.
– … Будет всенепременно, – заявила она с заговорщическим видом, – леди Марта писала категорически: «Мы будем с сыном», а значит... понимаете сами...
Графиня Лестервилль, мать двух дочерей брачного возраста, расцвела довольной улыбкой, сами дочери, две пухленькие блондинки, смущенно потупились, предвкушая знакомство с потенциальным поклонником. Даже седая, как лунь, герцогиня, не расстающаяся со слуховой трубкой и овдовевшая лет сорок назад, как-то взбодрилась, выныривая из мягкого плена подложенных ей под спину подушек.
Дениз с интересом наблюдала за происходящими с дамами метаморфозами и могла лишь посочувствовать их будущей «жертве», бедняге хироптерологу, а вообще, изучай он вместо летучих мышей человеческие сердца, ему было б сейчас над чем поразмыслить.
– Я слышала, – начала леди Кливленд, – что молодой Гилфорд провел последние года три где-то в Южной Америке, в одной из тех диких стран, где люди понятия не имеют об этике и правилах поведения. Что, скажите на милость, там делать образованному мужчине в самом расцвете жизненных сил?
– Он вроде бы бабочек изучает... – краснея, пролепетала одна из девиц Лестервилль.
– Не бабочек, а летучих мышей, – с умным видом поправила ее мадам де Бланкар.
– Летучих мышей-кровососов, – поддакнула леди Браун. – Я даже думать о подобном боюсь! Все эти истории о вампирах до омерзения отвратительны. Фи!
Дамы ахнули и брезгливо скривились все, как одна.
Но леди Алисия еще и осведомилась:
– А вы верите в настоящих вампиров? – Хозяйка смутилась.
– Не то чтобы верю, – пролепетала она, – но... всякое ведь бывает.
– Вот именно, – с умным видом подтвердила ее слова леди Кливленд. – Бывает всякое... и такое к тому же, что молодой, воспитанный англичанин... путается не пойми с кем, – понизила она голос до шепота.
Дамы в один момент догадались, о чем идет речь, и понимающе закивали. А герцогиня со слуховой трубкой, глухая как пень, неожиданно этот шепот тоже расслышала и проскрипела так громко, что даже девицы Лестервилль это услышали и покраснели:
