Тайны Великой Эрдинии: Последний шанс семи миров - страница 20

Ощущая, как огромная, страшная ладонь размером с большое гнездо опускается на меня с такой скоростью, что я не успеваю даже расправить крылья, корю себя за то, что не обратил внимание на это гигантское существо, испускающее флюиды жизни. Одного мига хватило, чтобы понять – мне конец. Выпустил жало и уколол, желая отодвинуть от себя неминуемое, отпугнуть, оттолкнуть… Но разве возможно маленьким жалом остановить неизбежную смерть, которую несёт мне эта махина, с ошеломляющей скоростью опускающаяся на моё, как я всегда думал, большое, но теперь уже был практически уверен, микроскопическое тельце? Но, как ни странно, укол помог, и начинающая сжиматься в кулак ладонь притормозила, разжалась и замерла, всё ещё придавливая меня так, что я был не в состоянии двинуться. «Ну надо же, я всё ещё жив!» – прокатилось удивлением по всему телу. Осторожно попытался повернуться и вытащить застрявшее в тёплой мякоти жало, но оно, казалось, засело намертво. В панике дёрнулся изо всех сил, ожидая что вот-вот, и ладонь окончательно сожмётся в кулак, одарив меня неминуемой и мучительной смертью, медленно выдавив из меня жизнь. Внезапный рывок заставил забиться бешено сердце. Небо и земля поменялись местами. Вывернулся, всё-таки выдернул жало и застыл, удивлённо чувствуя внутри себя… чужие сочувствие и боль?

Ощущения накатили внезапно. Видимо, резкое перемещение между мирами вызвало во мне сдвиг сознаний. Возникла странная мысль: а было ли оно, перемещение? Ведь все, кто видел меня в тот момент, когда я был в другом относительно них мире, говорили о том, что я был с ними. Задумался, заснул, выпал из реальности, но не исчезал из их собственного мира. На фоне моих мыслей страх маленького насекомого ощущался как собственный. Безысходность, желание жить… Здесь было всё вперемешку – море эмоций, затопивших сознание целиком.

Перевернул пульсирующую болью ладонь, меня буквально окатило сознание неизбежности второго укуса. Жало шершня уже было готово снова впиться в мягкую, тёплую плоть руки. Нахлынуло новое то ли желание, то ли решение насекомого: если опять ничего не получится, то он вопьётся и челюстями, используя и их в качестве оружия.

Интуитивно послал малышу успокаивающую волну сожаления, изо всех сил пытаясь донести до него своё сочувствие и запоздалое извинение. Шершень замер, встряхнулся, поднял голову, и… я был уверен, что смотрит сейчас он мне прямо в глаза. Усилием воли я показал ему другой мир, сказочный лес с сияющим под солнцем журчащим прозрачной водой родником, и получил ответное желание оказаться там, попробовать на вкус воду ручья, свить гнездо в волшебном, полном свежести мире на старой, дуплистой берёзе, которую я заприметил поблизости от родника.

Рука распухала на глазах, боль дёргала раздувающуюся ладонь, не позволяя до конца слиться с мировосприятием укусившего меня насекомого. Почувствовав, что вскоре выдерживать разрастающиеся ощущения в руке мне станет невмоготу, я постарался внушить шершню желание лететь в гнездо. Расправив крылья, тот встрепенулся и покинул мою ладонь.