Те, кто с ногтями - страница 5

Женя с Никитой в этот день были тише воды, ниже травы. Разговор прошёл спокойно, без лишней суеты. Мальчишки пообещали вести себя хорошо.

Когда прозвенел звонок, они направились на литературу. А Иллирия Арсеньевна задержалась на секунду у окна, глядя на то, как по школьному двору несутся запоздавшие – с рюкзаками набекрень, с раскрытыми куртками, с полуживыми букетами в руках.

Она вздохнула, поправила шарф и пошла в сторону младшего блока. Нужно было поговорить с учителями, выслушать, чем помочь. День только начинался.

Катерина, смуглая девочка восьми лет, сидела с угрюмым видом на скамейке в конце коридора на втором этаже младшего блока. Она была тихой, застенчивой отличницей, никогда не требовавшей внимания. Наверное, снова поругалась с девочками из класса или забыла сделать домашку – кто знает? Но что-то все-таки заставило Иллирию подойти к ней и поинтересоваться, все ли у девочки в порядке.

Катерина, хотя и застенчива, едва заметно кивнула, но Иллирия заметила что-то тревожное: на шее девочки виднелись маленькие синяки, едва только проявившиеся. Иллирия, решив не высказывать своих подозрений вслух, решила, что нужно отправить девочку к медику и заодно проверить, что происходит дома.

Пока Катерину отправляли в медицинский пункт, Иллирия направилась в кабинет 3-Б, где училась девочка, чтобы поговорить с классным руководителем, Анастасией Геннадьевной.

Анастасия Геннадьевна была молодой и позитивной учительницей, только что выпустившейся из университета. В свои 21 год она была ровесницей Иллирии, и как только она увидела свою коллегу, ее лицо сразу же исказилось от паники.

– Я уже хотела к вам бежать, Иллирия Арсеньевна! У Катюши, то есть у Катерины Плендиной, синяки на руках и шее! Сначала подумала, что она просто где-то ударилась, но потом заметила, что она пришла в таком виде после выходных. Я не знаю, что делать… Не могла оставить ее одну в классе, а до вас никак не дозвониться, понимаете, какая у нас тут связь… как в бункере, – быстро проговорила Анастасия, едва дыша.

– Да, я заметила, Анастасия Геннадьевна. Не переживайте, мы вызовем полицию и родителей, – сказала Иллирия, ее лицо помрачнело. – Похоже, это жестокое обращение.

Анастасия побледнела. Это был ее первый случай работы с неблагополучной семьей, и она почувствовала себя растерянной. Но Иллирия быстро успокоила ее, объяснив, что нужно составить характеристику и вызвать родителей. Сама же она поспешила в медицинский пункт.

В медпункте медсестра, женщина средних лет, ловко оттирала с кожи девочки тональный крем ватой и спиртом. Как только она увидела Иллирию, сразу показала ей тело Катерины, усеянное синяками. Девочка сидела, не произнося ни слова. Иллирия быстро одела ее обратно и, не теряя времени, направилась к администрации школы, чтобы доложить обо всем.

Пока Иллирия рассказывала ситуацию администрации и звонила в полицию, Катерина, как ни в чем не бывало, с аппетитом поедала суп и пирожки, принесенные из столовой, запивая их компотом, будто не ела целые две недели.

Иллирия, с холодной решимостью в голосе, набрала 102. Она знала – отступать нельзя. И пока она ожидала наряд, телефон раз за разом звонил: с того конца провода звучали обескураженные, порой раздражённые голоса сотрудников.

– Может, девочка просто упала? – спрашивали они. – Зачем паниковать? Вы превышаете свои полномочия.

Иллирия, сдержанно, но жёстко разъясняла им их собственные обязанности, словно читала устав. Её голос звенел сталью: если вы не приедете – я иду дальше. Я действую строго по протоколу.