… обидно за театр: он сегодня как нищий родственник, от которого все отмахиваются. Зато, когда он выйдет в день премьеры во всей красе, все придут на этот праздник, и мы обо всём забудем. Да здравствует ТЕАТР!..»
Вот эта газетная подборка непридуманных интервью документально точно передаёт настроение общества 1997 года, потому что ощущение собственной ненужности владело не только провинциальными работниками искусства.
Открытие сезона – это торжественный день и законный праздник всякого театра. В этот вечер, по устоявшейся традиции, перед началом спектакля, не занятые в нём актёры, вместе с режиссёрами и директором выходят на сцену в своих вечерних костюмах, красивые и нарядные.
Вначале вступительную приветственную речь говорит директор, после чего предлагает художественному руководству рассказать о творческих планах театра. Главный режиссёр говорит о будущих премьерах, поздравляет обе половинки одного целого – служителей театра и зрителей – с общим праздником, желает одним новых творческих достижений, другим – приятных впечатлений, и если не он режиссёр предстоящей премьеры, то передаёт слово постановщику. Постановщик нового спектакля находит, что добавить к вышесказанному, после чего под аплодисменты зрителей творческий состав покидает сцену и начинается спектакль.
Лавронов с самого утра явился в театр в своём новом костюме, в галстуке, умело завязанным ровным тугим узлом, начищенных чёрных туфлях, надушенный дорогим мужским парфюмом, словом, при параде, как и полагается директору театра.
К неофициальной части сегодняшнего вечера – послепремьерному банкету – завпостом Хитровым уже был закуплен алкоголь: водка и вино. Кое-что приобрели из закусок, но только чисто символически, поэтому всех заранее предупредили, чтобы провиант приносили с собой. Перед днём открытия сезона выплатили часть задолженности по заработной плате, сумму небольшую в принципе, но достаточную для того, чтобы в ближайшее время работники театра не протянули ноги.
К обеду Хитров лично занёс в кабинет директора позвякивающие ящик водки и ящик вина.
– Ну, сегодня оторвёмся, – шутя, пообещал он Лавронову. – За голодное лето и трезвую осень. Кстати… – выходя из кабинета, остановился в дверях. – Вадим Валерьевич, мы с тобой одной крови – ты и я?..
– В каком же это смысле, Александр Сергеевич? – озадачился Лавронов.
– Да хочу пожелать тебе удачной охоты.
Лавронов непонимающе свёл брови над переносицей.
– На банкете сегодня смотри, не зевай, – пояснил Хитров. – Бабы тёпленькие будут, только успевай подхватывай. Как специалист советую.
Директор сделал пригласительный жест рукой выходящему завпосту:
– Это… Александр Сергеевич, задержись на минутку.
Хитров взглянул на подчёркнуто деловое выражение лица Лавронова.
– Никак присмотрел кого, Валерьич?
– Прикрой дверь…
Завпост выполнил просьбу директора и вернулся в кабинет.
– По глазам вижу, Валерьич, присмотрел, – заулыбался Хитров. – Я старый кобель, у меня на течку нюх.
– Ну-у… – неопределённо промычал Лавронов.
– Колись – кто?
– Слушай… – замялся директор. – Хочу спросить тебя об одной актрисе…
– Так!.. – мгновенно оживился Хитров, и даже глаза его засветились.
– Просто интересуюсь… – оправдывался Лавронов.
– Да понял, понял, дальше.
– Вешнева Ольга… Александровна.
Лавронов несколько растерялся, ожидая другой реакции Хитрова при упоминании фамилии актрисы, потому что завпост перестал улыбаться и сделался непривычно серьёзным.
