Лавронов ничего не говорил, но оправдываться не стал.
– Про директора нашего бывшего знаете? Как арендную плату с буфета пельменями брал?..
– Наслышан.
– Вот тоже кадр. Молодой, бессовестный. А ведь актёром здесь работал в своё время. Говорят, плохим артистом был, вот и подался в начальники. Только начальник из него ещё хуже вышел. Если человек талантлив, то талантлив во всём. А если бездарен?.. – Она осуждающе вздохнула. – Если бездарен, то, видимо, во всём аналогично. Сейчас наш бывший бичует где-то, не знаю где, пристроиться не может никуда.
Резко и неожиданно зазвучал узнаваемый голос Валерия Меладзе: «Она была актрисою, и даже за кулисами играла роль, а зрителем был я…», – выводил страдающий исполнитель мелодию популярнейшего шлягера последних двух лет.
– Пригласите даму танцевать, – шутливо предложила Алла Константиновна. – Обожаю эту песню.
Вадим Валерьевич поднялся, галантно подал руку, они вышли к танцующим и, обнявшись, задвигались в мелодике медленного танца. Но тут песня резко сменила ритм.
– Ой, нет, – остановилась Барабанщикова. – Скакать козочкой возрастной статус не позволяет. Извините, молодой кавалер. Переоценила свои возможности.
Когда они возвращались на свои места, чему-то громко засмеялась Ольга Вешнева, выходившая вместе с девчонками из-за стола на танец.
– Странная девушка, – сказала Алла Константиновна Лавронову. – Я про нашу Олю.
Они уселись на свои стулья.
– А что такое? – спросил Лавронов, и его голос выдал заинтересованность, прозвучавшую в вопросе.
– Да так, ничего. У каждого из нас свои странности. У неё – свои.
– А-а… её странность в чём?
– Закрытая девочка. Себе на уме. Хотя, с другой стороны, в театре слишком открытой быть нельзя. Поранят… Давайте ещё по грамулечке винца, Вадим Валерьевич.
Лавронов налил вина даме и себе.
– Вы мало пьёте, – заметила Алла Константиновна.
– Да, я вообще пью немного. Не умею алкоголем расслабляться. Не повезло.
– А кто знает, что нам дано на везение?.. – изрекла философски-пьяненькую мысль главный администратор. – Давайте выпьем. Тост скажете?
– Наверное, нет.
– Правильно. Давайте без болтовни, просто и со вкусом: за процветание!
– Поддерживаю, – согласился Лавронов.
«Красота актрисы так обманчива, и влечёт напрасными надеждами…», – настаивал в своей песенной истории Валерий Меладзе.
Барабанщикова и Лавронов выпили красного вина из бокалов, предоставленных на праздник арендатором буфета.
– Хотя какое сейчас процветание? – Алла Константиновна взяла с тарелочки дольку нарезанного яблока. – Сейчас лишь бы выжить. Неважно как, лишь бы пережить это… даже не знаю, как его назвать… это время. А процветать?.. Это либо уже позади, либо ещё далеко впереди. То, что наломали, Вадим Валерьевич, в нашей стране, разгребать будут долго. И не факт…
– А где она работала до нашего театра? – перебил Лавронов. – Я имею в виду Вешневу.
– Вешнева?.. Тоже где-то в театре начинала. Не помню, в каком именно и где. Говорят, там певичкой в ресторане подрабатывала. Поёт хорошо, играет на фортепиано. Как актриса – не очень… Ой! – спохватилась она. – Я слишком много болтаю. Не обращайте внимания – пьяная, язык развязался. Так-то всё время на привязи. А выпьешь, как дикую лошадь – не удержишь. Что ты!..
Лавронову очень хотелось пригласить на медленный танец Ольгу Вешневу, но даже подпитый и разогретый, он не решался этого сделать. Удерживал себя на месте в звучащих лирических темах, упуская одну возможность за другой.
