— Удали мою фотографию, — проговорила я, по-прежнему косясь в окно на осеннюю темноту.
Небо затянуто тучами, вот поэтому уже темно. На целый час раньше. И вокруг меня тоже сгущается тьма…
— Она не твоя, она наша. И удалять я ничего не буду. Давай выпьем, а то мне за кофе идти.
Краем глаза я уловила движение бокала через стол. Пришлось повернуть голову. Взять бокал.
— Ты ещё и кофе заказал? Ты вообще не думаешь возвращаться в зрительный зал?
— Все успеем. Чё тут пить, чё тут есть! — исковеркал он и слова, и голос. — Сима… — Я уже ненавижу его улыбку! — Давай, не тяни… Ну же…
Я схватила бокал и чокнулась с такой силой, что забрызгала свой кусок торта. Жаль, не его…
— За знакомство! — добавил Глеб с опозданием, когда я уже сделала глоток.
— За него мы вчера пили, — отрезала я зло.
— Вчера было за мой день рождения. И пила ты одна.
— Выпивка и сладкое два вечера подряд — это уже традиция, — выдала я после второго глотка.
— Давай не нарушать ее. Ты до скольки завтра работаешь?
Я не стала отвечать сразу. Сразу я глянула ему в глаза. Большие, он не щурился. Прищурилась, наверное, я.
— Традиции и созданы, чтобы было, что нарушать. Я не сказала «да», или я что-то пропустила?
— Первый звонок. Пропустила. Ешь. И пей. Я за кофе и вернусь.
Я отломила кусочек торта, попробовала — пропитанный шампанским он был божественный. Что не скажешь об его дарителе.
— Сима, ты улыбаешься? Неужели!
Это он плюхнулся на соседний стул. Ничего себе не отбил: сиденье мягкое. А жаль… Надавать бы ему по мягкому месту, чтобы проблемы своей пятой точки не навязывал другим!
— Да не до улыбочек как-то! — проглотила я непрошенную улыбку, держа бокал на уровне рта. — Чувствую себя, как на собеседовании прямо…
Он прищурился, но не улыбнулся. И я успела отметить, что серьёзная маска красит его намного больше смешной. Успела подумать до того, как он раскрыл рот:
— Ну, а что у нас, если не собеседование? Ты ведь хочешь получить работу?
Тут я почувствовала себя героиней Пелевина — мы уже достаточно знакомы, чтобы выплеснуть шампанское этому гаду в лицо?
— Какую работу?
Тут я реально напрягалась и начала выискивать в его серьезном взгляде проблески смеха.
— Моей девушки.
— Вот это вы сейчас серьезно? — я специально перешла обратно на вы, пусть мой тон ни на тон не стал почтительнее.
— Очень серьезно. И от вас, Серафима, мне нужно серьезное отношение к рабочим обязанностям. Другого я не потерплю.
А я сколько это терпеть должна? Такую наглость. Ничем, черт возьми, не прикрытую.
— Моя кандидатура какая по счёту? — отпила я из бокала до половины, а потом, чтобы заполнить образованную им паузу, выпила оставшееся шампанское.
Пусть ударит в голову. Это не так страшно. Намного страшнее, когда в неё бьет другая жидкость.
— На данный момент единственная. Испытательный срок — два месяца. Ровно настолько уехала моя жена. Потом решим, как мы вас совместим без урона для обеих.
— О, как!
Я схватила ложку с желанием надавать ему по лбу. Но передумала — наполеон слишком вкусный, чтобы оставить его на тарелке.
— Сима, ну чего ты паясничаешь? Мы можем, наконец, поговорить, как два взрослых человека? Тебе же не восемнадцать.
— А сколько мне? Обычно мне не дают мой возраст.
— Не льсти себе. Девочка так не оденется. На классику начинает тянуть годам к тридцати. Ты — ранний вариант, но не девочка. Иначе бы я не предложил тебе взрослых отношений.
