— Мог бы сам догадаться. Ты другой отмазки не знаешь. Сказала б хотя бы, что помада смазалась…
Сказал бы, что ты полный козел, я бы хоть вскочить успела, а так Глеб загородил мне все пути к бегству и провел большим пальцем под нижней губой. Да пусть там клоунский рот нарисован, какое право он имеет…
— Теперь можно сфотографировать?
— Нет! — почти выплюнула я ему в лицо, а нечего нависать надо мной: кому понравится смотреть на твое лицо снизу вверх! В этом ракурсе ты вообще страшный во всех смыслах богатого русского языка.
— Тогда сфотографируй меня и поймешь, что это совсем не страшно.
— Я не даю свои фотографии посторонним людям, и профиль у меня закрытый…
— И профиль у тебя красивый, и фас, ну хватит дуться… Пошли выпьем за знакомство. Может, после шампанского я тебе больше нравиться буду…
— Сомневаюсь.
— Не попробуешь, не узнаешь… Каким вкусным может показаться «Советское шампанское» полусладкое в театральном буфете… Ну, мы должны же им выручку поднять… Поднять тебя или сама встанешь?
Через секунду буравенья друг друга взглядом, я взяла протянутую руку — дура! Даже не поняла, как оказалась у него на коленях. Как под ним кресло не проломилось от такой прыти! И почему мой шок затянулся на долгие две секунды, за которые этот нахал успел позвать зазаевавшуюся на нас школьницу просьбой использовать его Айфон но назначению.
— Сима, ну улыбнись ты, — шепнул он на ухо, отводя волосы с моего офигевшего лица. — А то вылетит птичка и клюнет тебя в темечко.
— Ты и Сказку про Золотого Петушка читал? И снова не понял мораль?
— У тебя будет время просветить меня после фотографии. Пожалей девушку! И батарейку… Если птичку не жалко.
Ну да, канарейку в своих руках ты не жалеешь! Думаешь, раз бритый, то имеешь право стирать румяна с моих горящих щек? Только посмей поцеловать, вот только посмей!
Не поцеловал — наверное, понял, что любому нахальству есть предел, за которым женская пощёчина будет всецело оправдана. Никогда не давала никому оплеухи, но тут я бы решилась поднять на обидчика руку возмездия, не сомневаясь даже для виду, но судьба его щеки решилась иначе. Как и Айфона, он его спрятал. Это же не пленочный фотик, из которого легко можно вытащить пленку и засветить. Тут только если в лоб телефоном засветить — он у Глеба железобетонный, так что телефон в дребезги и карта памяти тю-тю в надежде, что облако у него заполнено до краев фотками других дур.
Ну как же я повелась на идиотское телефонное знакомство! Какой он принц! Он — нищий, нищий духом. Одни низменные удовольствия на уме. Он кроме моей оболочки ничего не видит. Хотя и не понимаю, что в моей внешности могло настолько его привлечь, что он затащил меня в театр. Вечер скоротать не с кем? Скучно с похмелья? Или ему реально плевать, с кем спать? Сойду для коллекции серых мышек в ярких шарфиках!
Но я-то зачем к нему пришла?! И оценив свои шансы с подобным представителем не особо сильного пола, зачем пошла в театр… И в буфет. Хотя в буфет-то понятно для чего: за шампанским! Без него я сердечный приступ получу к финальным аплодисментам!
Глеб действительно довольно быстро, явно без очереди, принёс два бокала и вернулся к стойке за блюдечками с Наполеоном. Вот умнее выбора было не сделать! Теперь если только на шторах все сборки распустить и утереться ими, как огромными салфетками, а лучше завернуться по самую шею, как в тогу. Блюдце звякнуло о стол, а следом у меня нерв в груди оторвался и прошёлся по рёбрам, точно ремнём. Я вся сжалась, до осиновой талии выше самой талии.
