Слишком много на свете кошек и, увы, недобор котов,
Потому ли нас охмуряет триллион беспардонных козлов?
Чтобы Кошечке стать приятным, пасть чеширскую нацепив,
И Козел может стать опрятным, козью бороду в галстук зашив.
По-кошачьи блеять непросто и тогда в помощь всем эсэмэс,
Здесь на все кошачьи вопросы отвечать можно смайликом с «Эс».
Ну а Кошка прикроет глазки, скажет тихо «Козел так козел»,
Поздно верить в добрые сказки, выбирай поприятней из зол.
Ну а после сгрызёт с горя когти и сама для себя приврет,
Что мой-то Козел — кот всем прочим, а соседкин вон Кот — удот.
Ровно в шесть сорок пять я в последний раз проверила телефон: от Козла — тишина. Глеб не обещал ни любить, ни звонить. Так пойду молча за тем, за чем он меня пригласил. Тело ужасно чесалось от предвкушения и синтетических кружев. Наверное, потому что я достала их прямо из упаковки. Но до первой стирки белье хотя бы не будет выглядеть совсем уж дешевым. Ну, хотя бы при притушенном свете.
Глеб ошибся в расчетах на целых три минуты — в мою пользу. Дорога от дверей офиса до дверей его дома заняла всего двенадцать минут. Впрочем, это смотря какой шаг брать в расчёт… Мой телефонный принц не уточнил заранее прогноз погоды — дождик с ветром. Не шквалистым, но истинно питерским. Так что мог бы догадаться, что для меня прогулка обернется бегом на каблуках по мокрому асфальту. С зонтиком — в качестве двигательного мокрого сгорания.
В итоге в прилипшем к ногам плаще, но довольная, ввалилась я в подъезд на три минуты раньше условленного, то есть без трех минут семь. Довольная, что не промокла до нитки и сумела таки втоптать первородный страх в выбоины тротуара. Теперь можно смело дождаться нормального сердцебиения, привалившись к железным почтовым ящикам, вообразив себя не в чужом подъезде, а в картинной галерее. В помощь репродукции гравюр, в рамочках и под стеклом, на покрашенных недавно стенах. Краской не пахло, но на светло-бежевой стене пока не появилось ни одного нехорошего слова. Или это дом высокой культуры быта?
Все нехорошие слова крутились у меня в голове — это дурацкий разум все пытался развернуть меня к двери, но я упрямо смотрела не на входную, а в сторону лифта и закрытого занавесочкой окошечка консьержки. Дом постройки начала прошлого века, как все тут, а вот нравы современно-буржуйские. Хотя меня с дружеской улыбкой впустила внутрь пожилая женщина, даже не поинтересовавшись, живу я тут или решила от дождя спрятаться. Нет, к дождю я с детства привыкла, а вот бегать по мужикам — нет.
Хорошо, что не пришлось звонить в домофон. Можно помучить Глеба ожиданием пару лишних минут — раз не позвонила в домофон, значит, еще не пришла. Не пришла в себя.
Стряхнув зонтик на безупречно вымытый пол, я поднялась на несколько ступеней и крадущейся походкой миновала пост отсутствующего вахтера, хотя и понимала, что он не может меня не пустить. Не пустить меня могла только совесть, но ведь пустила такую меня бессовестную… И погода попыталась отговорить от прогулки в противоположную от метро сторону. И ничегошеньки у ненастной погоды не вышло.Остается надеяться, что и дальше ничего плохого не выйдет… Из моего безрассудного поступка.
Я схватилась за деревянные перила чугунной решетки, чтобы оттянуть встречу еще на одну лишнюю минуту, а именно столько возьмет у меня, чтобы подняться на четвертый этаж пешком. Зато просохну от горячего дыхания, чтобы Глеб не решил, что все это из-за него. Нет, все это из-за меня и только. Я делаю подарок себе, а не ему — и пятки у меня будут сверкать только так, когда я драпану отсюда часиков в девять. Ну, это не должно же занять полночи… И у меня нет никакой ночи. Только вечер, только ранний. Поздний я должна провести дома, как примерная дочь. И вообще разумное создание, а на пару часов разум можно и отключить без особых потерь для морального здоровья.
