Он помнил тот дом. Где была миска, игрушки, тёплый огонь в камине, его собственный мягкий коврик у двери. Где Арам смеялся, а Мейра шептала что-то нежное, гладя его по загривку. Теперь ничего этого не было. Была только дорога. И взрывы, подгоняющие вперёд.
Иногда страх ледяным дождём проливался прямо внутрь него, и тоска по спокойному, родному месту казалась невыносимой. Он хотел поделиться, рассказать. Но не знал слов.
Тогда он напоминал себе: эти люди – его стая. Они – его дом. Они нуждаются в его защите. Он не позволял себе спать, не позволял себе расслабиться и хоть на секунду закрыть глаза. Он тоже должен был быть домом для них. Несмотря ни на что.
Когда машина замедлилась, Тар поднял голову и увидел, что вокруг собралось множество таких же, как они. Плотно забитые машины двигались маленькими шажками, образуя длинную извилистую змею. Тысячи чужих, усталых, пахнущих грязью и тревогой людей, ищущих защиту и свободу, мечтавших покинуть эту страну и наконец вздохнуть полной грудью, пока просто ждали, составляя компанию друг другу.
Арам выругался и ещё сильнее сжал руль, снова до побелевших костяшек. Мейра тихо всхлипнула, отвернувшись к окну. Тар заметил это и с обеспокоенной мордой уткнулся ей в плечо.
– Ты же мой хороший… Всё, прости, не плачу, – сказала она, легонько потрепав его мягкое ушко.
Селма сидела прямо и твёрдо смотрела вперёд, не отводя взгляда, словно её решимость могла прожечь границу.
– Не плачь, дочка. Всё обязательно будет хорошо. Нужно только потерпеть ещё немного. До границы рукой подать.
Тар чувствовал обеспокоенность и других собак. Где-то рядом скулил пудель, а слева низко рычал кабель ризеншнауцера с охрипшим голосом. Воздух был густой от пота, бензина и страха, впитавшегося в кожу людей, словно дым.
К машине подошёл юноша с канистрой и холодными глазами.
– Вода интересует? – спросил он, будто предлагая что-то запрещённое.
– Сколько? – прохрипел Арам.
– Триста.
– За канистру?
– Да нет, конечно, – засмеялся тот. – За пол-литра.
– Вы здесь с ума посходили! – с возмущением высказался Арам.
– Эй, мужик, не шуми. Здесь свои цены. Магазин – вон там, в городе. Можешь сбегать, если сил хватит. А если нет – принимай правила игры. Я бы на твоём месте не был так привередлив, – продолжил он, глядя на Тара. – Собачка твоя сдохнет через пару часов.
Арам молча закрыл окно. И, обернувшись, посмотрел на Тара – тот действительно выглядел измождённо.
– Крепись, братан. Скоро все обязательно попьём. Найдём какую-нибудь речушку.
– Может, я достану заначку и купим воду? – предложила Селма.
– Нет. Из принципа не купим, – возразил Арам.
Очередь из машин перестала двигаться. Они сидели в гробовом молчании и ждали.
Вдруг к ним подошла совсем маленькая девочка лет шести. На ней была куртка из коллекции прошлого столетия, пережившая не одно поколение, мешковатые штаны и вязаная шапочка, сползшая на ухо. Девочка явно была местная. Она тащила огромную канистру с водой, предлагая свою цену.
Она поставила канистру, посмотрела на Арама и крикнула:
– Триста!
Арам недовольно закатил глаза и отвернулся.
Девочка нагнулась, взяла канистру и уже собиралась уходить, но в окне заметила Тара, который тяжело дышал и с жадностью смотрел на сокровище в её руках.
– Ой, какой хорошенький! – воскликнула девочка. – Он, наверное, пить хочет.
– Конечно хочет. Но за триста рублей не будет у тебя покупать воду, – ответил Арам.
