– Кернс… Я тоже знай эта фамилия, – почти пропела норра Ассижнельма. – Не думай, что из газета…
Она подошла вплотную к вновь прибывшей и стала пристально ее рассматривать. Хамелеон тоже постарался придвинуться как можно ближе к объекту интереса хозяйки. Он осторожно перебрался на самый край украшенного декоративными эполетами плеча и сфокусировал оба глаза на ухе журналистки. Ниссиму Кернс передернуло от отвращения. Длинные серьги качнулись, золотые бабочки на них затрепетали усыпанными самоцветами крыльями. Пасть хамелеона приоткрылась, в узкой щели показалось что-то мерзко-розовое, трепещущее и осклизлое. Ниссима Кернс скривилась и подалась назад, стремясь отойти как можно дальше от заграничной магессы и ее питомца. Однако в этом своем начинании журналистка не преуспела. Узкая бледная лента языка стремительно развернулась, и драгоценная бабочка попала в липкий плен. Хамелеон закрыл глаза, с натугой вернул язык вместе с уловом в тотчас же захлопнувшуюся пасть и замер. Ниссима Кернс, напротив, глаза и рот распахнула пошире и задергалась, издавая вопли возмущения и боли из-за столь бесцеремонного обращения с ее ухом.
– Прошу простить, – попыталась сгладить впечатление норра Ассижнельма. – Моя девочка попадай в мои рука совсем недавно… Плохо знай правила. Фу! Дай!
Она требовательно подставила к пасти питомицы ладонь, но та продолжала сидеть с плотно сжатой челюстью и с самым индифферентным видом. Норра Ассижнельма перешла на родной язык и стала что-то грозно выговаривать ящерице.
Невольные свидетели этого инцидента с разной степенью искренности попытались утешить пострадавшую. Их питомцы, как могли, поддерживали своих хозяев. Кенар ниссимы Скиллет заполошно трепыхался в пузыре. Чинно сидящий Кекс, задрав морду, задушевно подвывал воплям ниссимы Кернс.
Нисс Дисригад и его кошка обменялись понимающими взглядами и, отворотившись от столь безобразной сцены, стали обозревать окрестности, профессионально, достоверно и убедительно делая вид, что за их спинами не происходит ничего из ряда вон выходящего. Если бы они смотрели в сторону тропинки, то первыми из всей компании заметили бы появление нового гостя в графских чертогах, но, поскольку предметом своего пристального внимания они выбрали заросли форзиции и поглощенного работой садовника, тихий баритон и их застал врасплох.
– Дорогая? Ты, как всегда, в центре внимания, – произнес вновь прибывший.
Все резко умолкли и обернулись к высокому худощавому ниссу. Графиня поднесла к глазам лорнет, вглядываясь в улыбающееся смуглое лицо нежданного гостя.
– Уильям! – ахнула она спустя несколько мгновений и, уронив оптический прибор произвольно болтаться на тонкой атласной ленточке, бросилась на шею вновь прибывшего.
– Отец?! – неверяще радостно переспросил Сай.
– Я, мой мальчик, – тихо подтвердил мужчина, обнял прижавшуюся к нему сестру и с грустной улыбкой добавил: – Уильям Кернс к вашим услугам всей своей увлекшейся скитаниями персоной…
– Кернс! Разумеется! Уильям Кернс! – понимающе протянул нисс Дисригад.
– Вот откуда я знай этот имя! – удовлетворенно заявила норра Ассижнельма, отвлекшись от упорно не желающего расставаться с добычей хамелеона. Ниссима Кернс досадливо закусила нижнюю губу.
– Семья в полном составе, – пробормотал себе под нос граф, глядя на трогательную сцену. – Что ж. Попробуем это пережить, – и, вздохнув, он шагнул вперед, чтобы от души обнять старого друга.
